Сломанный мальчик. Алина Степанова

Хотя, что меня удивляет? Раз в год, говорят, даже палка стреляет! Не то, чтобы ружье…

      «Бывает», – взяв себя в руки, весьма равнодушно посочувствовала я.

      «Может приедешь?» – Омуль, с его детской непосредственностью, как обычно надеется что все у него будет, а ему за это не будет ничего. В случаях, когда его «ружье» чешется, он любит устраивать романтические вечера в своем особнячке, находящемся почти в пятидесяти километрах от моего дома.

      «Ни в коем случае!» – мой отказ от шикарных перспектив Омуля явно удивил.

      «Ну почему?»

      Ха! Знал бы ты, что я на днях с тобой вообще рассталась… Но ты не узнаешь. Я тебе об этом не скажу, пока сам не догадаешься. У меня перемена обстановки, и вообще не до страданий.

      «Далеко!» – отбила я стопроцентно честный ответ. Ведь почти две тысячи верст от Будапешта до Подольска, это и впрямь неблизко.

      «А если я приеду?» – обычно тяжелый на подъем Омуль внезапно сделался игрив и энергичен.

      «Знаешь, сегодня не стоит. Пока ты доедешь из своей Тмутаракани – я усну».

      И опять мне даже не пришлось обманывать. Конечно усну, даже успею проснуться, а потом снова уснуть.

      «Так может завтра?»

      И какая, интересно, его муха укусила? Порно насмотрелся, что ли? Обычно на то, чтобы смириться с отказом и отстать, ему хватает секунд двадцати.

      «Слушай, давай до завтра сначала доживем?» – облегченно выдохнула я, прекрасно зная, что теперь раньше чем через две недели ружье Омуля обо мне и не вспомнит.

      Отношения с творческим, не очень молодым и не очень активным Омулем прошли в моей жизни несколько довольно длительных стадий. От внезапно возникшей горячей любви с первого взгляда и готовности при первом же зеленом свистке мчаться в Подольск, до горячей же, за эти самые зеленые свистки, ненависти. Сейчас я пребывала на стадии целительного равнодушия.

      За три года все это безобразие переросло в «просто секс». Причем, секс настолько вялый, от момента переговоров до самого процесса, что предвкушением была не прелюдия, а скорее обратная дорога домой. В этих соитиях самым волнительным моментом было облегчение от того, что все это наконец закончилось.

      «Договорились! Я обязательно приеду!»

      Вот его прет-то сегодня, а?

      «Попутного тебе ветра!» – энергично приободрила я Омуля на прощание.

      Равнодушие иногда эталонно-прекрасно. Человек, знающий меня уже три года, разговаривал со мной сейчас минут тридцать и даже не понял, где я на самом деле нахожусь. Ну, собственно, значит ему так надо было. Не очень-то и хотелось. Да – такие у меня женские причуды. Ничего не сказать и молча обидеться. Имею право!

      Баба Света все это время продолжала сосредоточенно читать свою газету.

      Увидев, что я наконец вылезла из телефона, она немедленно сообщила:

      – Слушай: «Русские рыбаки заметили в Дунае женщину с русалочьим хвостом».

      – Надеюсь, в пуховике?

      Дунай все-таки не Индийский океан, чтобы в нем в феврале без теплой одежды плавать.

      – Почему