Катарсис ефрейтора Тарасова (сборник). Евгений Прошкин

афиня, дождется.

      Он сбежал по лестнице и на мгновение остановился у книжного киоска. Ехать предстояло через весь город, а тратить время впустую Артём не любил.

      «Чего-нибудь легенького, отвлекающего, – думал он, скользя взглядом по цветастым корешкам. – Желязны, что ли, взять? Тоже не угадаешь».

      В самом углу примостилась не слишком толстая книжка карманного формата с многообещающим названием «Стрелок». Обложку украшала неизменная девица с пулеметом на шее. Пулеметчица сильно смахивала на Любу, и Артём не устоял.

      Войдя в вагон, он сел на свободное место, благо вечером от «Ясенева» поезда шли полупустыми. Артём тоскливо посмотрел на схему метро и начал читать.

* * *

      Никодим нес кастрюлю с картошкой, поэтому дверь ему пришлось толкать коленом.

      – Всё лежишь? – спросил он, входя в комнату.

      – Ну и че? – покосилась на него Варя.

      – Скоро пролежни будут.

      – Не будут. Я переворачиваюсь.

      – Это ты молодец, – с притворной заботой заметил Никодим. – Я-то боялся – так и валяешься целыми днями, а ты вот переворачиваешься. Умница.

      – Че приперся? – обозлилась Варвара.

      – Да воду вылить. Пусти костыли-то, всю комнату загородила.

      – Упаковать не мог?

      – Упакова-ать? Я тебя щас саму упакую! Упаковать… – повторил он, деловито встряхивая картошку. – Да здесь пять литров, поняла? Пробросаешься!

      – Семнадцать кредит-квантов, – подсчитала в уме Варя. – Ладно, давай, только быстро.

      Она нехотя подобрала ноги, освобождая проход к утилизатору.

      Придерживая крышку большими пальцами, Никодим медленно слил воду. Из приемника поднялось душное облако пара и, уткнувшись в низкий потолок, расползлось по комнате белесой дымкой…

* * *

      «Это что за туфта?! – возмутился Артём. – Чтобы утилизировать воду, ее в кастрюле несут из кухни в комнату. Это же бред! И кванты… деньги, что ли, у них такие? Надо было Желязны брать…»

      Артём поднял глаза на разлапистую схему – до «Проспекта Мира» оставалось еще двенадцать остановок. Он тяжко вздохнул и снова открыл книгу.

* * *

      – Есть не будешь? – с надеждой поинтересовался Никодим.

      Варвара вяло махнула рукой – иди, мол, не мешай, – и повернулась к стене.

      – Пошла бы денег достала, – предложил он. – Картошка кончится, чего тогда жрать станем?

      – Чего все жрут. Синтезируем из нефти.

      – Из нефти? Ты когда последний раз на рынке-то была? Сырая нефть дороже алюминия!

      – Значит, из алюминия синтезируем.

      – Тьфу, коза! Вот мать вернется, она тебе устроит!

      – Козел, – прошипела Варя ему в спину.

      Дождавшись, когда Никодим уйдет, она вытащила из-под дивана мнемонайзер и проверила датчики. Левый слегка засалился – Варя плюнула на поролоновый кругляшок и, отерев его о грязную спинку дивана, стала прилаживать на голову.

      В углу затрясся утилизатор, и из-под козырька на пол высыпались монетки: «десять», «пять» и две по «одному». Пятак подпрыгнул и укатился куда-то под шкаф.

      – Никодим! – капризно позвала Варя. – Никоди-им!!!

      – Ну? – откликнулся тот, открывая дверь лбом, руки были заняты тазиком с начинкой для кулебяки.

      – Бабки собери.

      – А-а… Потом.

      Варя соединила разъемы и запустила тестовый текст.

      «Двадцатый век был ознаменован такими эпохальными изобретениями, как атомная бомба, компьютер и клонирование. Первый полет человека в космос был осуществлен также во второй половине…»

      Порядок. Только в зрительном секторе помехи, но это уже не лечится. Надо новый аппарат покупать. Варвара прикинула, сколько воды нужно сдать в утиль, чтобы заработать на мнемонайзер. Полученные тонны она разделила на месячный лимит гидроресивера и помножила на абонентскую плату. Выходило очень долго и очень невыгодно, хотя это было ясно с самого начала. Просто Варя любила всякие бесполезные расчеты.

      «Чего бы почитать? – подумала она, критически оглядывая полку с мнемокристаллами. Из головы всё не выходило про двадцатый век. – Надо же, в космос первый раз полетели. А в девятнадцатом не летали, что ли? Значит, допустим, на Кварк-4 посылки шли только по суперструне? Но ведь продукты по струне не доходят…»

      – Ага! – наткнувшись на золотистую обложку, она щелкнула пальцами. – Вот и двадцатый век. Давненько я к классике не прикасалась.

      В краткой аннотации к мнемофайлу было сказано, что повесть «Стрелец» посвящена проблемам молодежи.

      О чем бы люди ни размышляли в двадцатом столетии, они давно уже превратились в прах, но Варя решила, что молодежь – она и на Кварке-4 молодежь и заботы у нее всё те же: как не слезая с дивана заработать на воду, жратву да укольчик синюги. Кристалл легко провалился в разболтанное гнездо, и в Варином мозгу проявилось:

*