Шторм войны. Виктория Авеярд

даже ее хмурая, покрытая шрамами соседка понимает Дэвидсона.

      Премьер тихонько посмеивается. «Старику, похоже, все это нравится». Он опускает глаза, так что темные ресницы касаются щек. Если бы Дэвидсон захотел, он бы мог быть красив. Но, похоже, в его планы это не входит.

      – Я не король, как вам известно, – он поднимает глаза и устремляет взгляд на моего отца, затем на Кэла и Анабель. – Я занимаю свой пост по воле народа. Мой народ выбирает политических деятелей, чтобы те представляли интересы нации. Люди должны дать согласие. Я вернусь в Монфор и попрошу подкрепления…

      – Вернетесь? – перебивает Кэл, и Дэвидсон замолкает. – И когда же вы собирались нам об этом сказать?

      Дэвидсон жмет плечами.

      – Сейчас.

      Мэра кривит губы. То ли скалится, то ли усмехается – не могу понять. Скорее всего, последнее.

      И я не единственная, кто это замечает. Взгляд Кэла, полный подозрения, перебегает с нее на Дэвидсона.

      – А что мы будем делать в ваше отсутствие, премьер? – спрашивает он. – Ждать? Или сражаться, оставшись без одной руки?

      – Ваше величество, я польщен вашим мнением о Монфоре, – ухмыляясь, отвечает Дэвидсон. – Приношу вам свои извинения, но законы моей страны незыблемы, даже в военное время. Я не предам принципы Монфора, ведь я борюсь за права своих людей. В конце концов, они, в числе прочих, помогают вам воевать.

      Предостережение, звучащее в этих словах, столь же очевидно, как добродушная улыбка, которая по-прежнему не сходит с лица премьера.

      Отец умеет притворяться лучше Кэла. Он тоже цепляет добродушную улыбку.

      – Мы бы ни за что не стали обращать правителя против собственного народа, сэр.

      – Ну конечно, – сухо добавляет женщина со шрамом.

      Отец не обращает внимания на ее неуважительную реплику, но исключительно ради блага коалиции. Если бы не это, скорее всего, он убил бы нахалку, чтобы преподать другим урок пристойного поведения.

      Кэл слегка успокаивается. И что есть силы старается не терять голову.

      – Как долго вас не будет, премьер?

      – Это зависит от моего правительства, но я сомневаюсь, что дебаты будут долгими, – отвечает Дэвидсон.

      Королева Анабель в изумлении всплескивает руками. Она смеется, и морщины на ее лице становятся заметнее.

      – Как интересно, сэр. И какой же срок ваше правительство считает долгим?

      В этот момент у меня возникает ощущение, что я смотрю пьесу, разыгрываемую посредственными актерами. Ни один из участников – отец, Анабель, Дэвидсон – ни на грош не доверяет другим.

      – Годы, – со вздохом отвечает Дэвидсон, в тон старой лицемерке. – Демократия – забавная штука. Вы еще с этим не знакомы.

      Шпилька рассчитана на то, чтобы причинить боль, и она попадает в цель. Улыбка Анабель каменеет. Она похлопывает рукой по столу. Еще одно предупреждение. Старой королеве ничего не стоит уничтожить премьера. Как и остальным. Все смертельно опасны, у всех свои мотивы.

      Не знаю, долго ли еще выдержу.

      – Мне не терпится увидеть