VIP Грабли. Маргарита Ардо

ж к нам? – разглядывая меня от маникюра до бровей, спросила Надежда. – От мужика своего сбежала? Или прячешь кого? – И потянула нос к светлой щелке за дверью и косому крыльцу.

      – Наследство получила, – ответила я, не показывая, что удивлена.

      – Та ладно! Баб Тося давно ж помёрла, думали чи продавать будут, чи посёлку хата отойдёт за ненадобностью… А тут нате, гости.

      – А вы купить хотите? – улыбнулась я, сожалея об оглобле, – терпеть не могу, когда лезут с расспросами.

      – Та не, я шо? Вона Чупа-Чупс, тот может.

      – Кто?! Чупа-Чупс? – опешила я.

      – Ну, Мессершмитт, Бабовоз…

      Я моргнула. Желейная Надежда всплеснула руками в нетерпении и тут смекнула:

      – Ну да ж, ты не местная! Барын в общем! Гродский, – она мотнула головой на замок. – Вроде скупает.

      – Подавится, – совсем ласково улыбнулась я, с восторгом перебирая в голове услышанные прозвища. Какой простор народного творчества!

      В глазах желейной дамы возникло понимание, словно она узнала в инопланетянке вдруг «свою».

      – Ой как! Уже познакомилися с Чупа-Чупсом?

      – Успели, – поджала я губы. – А почему Чупа-Чупс?

      Надежда поморщилась и приглушила голос заговорщически, оглядываясь на замок:

      – Больно умный. Доча там горничной, ага. Так говорит, Мессершмитт себе цены не сложит! На колидоре табличку повесил: «Только умным». И запер. Сам ходит! Один то есть с мозгами, остальные, мол, дураки…

      Я присвистнула и мысленно потёрла руки: у меня намечается союзник.

      – Неслыханно, какое высокомерие! Я думала, он только мне вместо соседского приветствия на дверь указал.

      – Тебе?! – вытаращила глаза Надежда и ещё больше приняла меня душой, судя по взгляду и расползшейся навстречу груди. – Так я же и говорю: барын. Туды к нему не подступись, – закивала она. – Глава просил коров не пугать самолётом, как бы не так – летает! Маршырут, говорит. Девки в клуб приглашали, куды ж! В магазин зашёл как-то, нос воротил, мол, грязно и колбаса не та – почему в деревне молоко не домашнее и зачем сметана в пластике. Санитарами грозил, теперь мыть приходится. Тёмку, деверя моего, уволил за то, что раз всего на работу выпимши явился! А кто не выпивает? Сарай чинить – не зерно собырать! Ни с кем не знается, одно слово – барын!

      Мои глаза загорелись.

      – Ага, то есть и ваш деверь Тёма, и глава посёлка, и владелец магазина, и продавщица, и девушки местные, все вы не любите этого спесивого поклонника феодализма? – заинтересовалась я.

      – А чыво ж его любыть? – сложила руки на животе Надежда.

      У меня на душе стало хорошо, как от сливочного масла с мёдом.

      – Так приятно познакомиться с вами! – подхватила я под руку опешившую Надежду и затараторила: – Даже не представляете, как! А я подумала: домик такой милый достался, может дачу устроить? Скрываться мне не от кого, а недвижимость зря пропадает, я тут пару раз в детстве была, решила подышать воздухом предков, знаете ли. Жаль, чаем угостить не могу, печку включить не получается, но воды попить с батончиками