Антрацитовое небо. Екатерина Ландер

ать, с тех пор он стал скуп еще и на эмоции, но я знаю только по слухам.

      Сколько хлопот принесло по жизни мое имечко. Начиная с заикания учителей и насмешек одноклассников до того, что при знакомстве я начала испытывать трудности и непреодолимое желание представиться по-другому. Но потом в моду вошли иностранные имена, я заменила пресловутую Перхту на более благозвучную Берту, и жизнь понемногу наладилась.

      Так я продолжала считать до поры до времени. Точнее, до сегодняшнего утра…

      ***

      В нашей старенькой пятиэтажке, давно готовящейся под снос, роскошь – мечтать об отдельной комнате, но мой отец постарался, что у обоих есть в доме личное пространство. Его – в мастерской, куда я не заглядываю без крайней необходимости. Мое – в нашей гостиной, куда он приходит только ночевать. Но есть еще общие территории…

      С кухни доносились негромкие голоса. Мой папа, скажем, художник, пусть немного специфический, и иногда принимает клиентов в нерабочее время, на дому. Он говорит, это приносит в наш скромный бюджет дополнительный доход.

      Двое сидели друг напротив друга, втиснув стул в узкий проход между столом и холодильником, и я тихонько просочилась к стоящему на плите чайнику, стараясь не мешать.

      Здесь им светлее, чем в мастерской. На столе, прямо под лампой, были разложены фотографии. Мой отец и посетительница что-то негромко обсуждали, изредка он делал пометки в макете будущего памятника, чертя размеры и гравировку, вновь показывал заказчице, она удовлетворенно кивала. Рядом с ними высилась стопка альбомов с изображениями уже готовых моделей.

      Я занималась своими делами, методично набирая из-под крана воду, ставя чайник и затем переходя к заварке, и привычно пропускала мимо ушей неинтересные разговоры. Но что-то постоянно грызло, не давая возможности полностью отвлечься, и я временами тихонько поглядывала в их сторону.

      Эта клиентка оказалась непохожа ни на кого из тех людей, которые обычно приходят к моему отцу. Дама лет пятидесяти пяти с закрашенной чернилами сединой в волосах, в бордовой юбке и в тон ей пиджаке. Неимоверно напыщенная и нарядная. На шее – завязанный пухлым бантом пестрый платок, сбившийся на плечо. Женщина говорила спокойно и твердо и держалась чересчур начальственно, словно не она, а к ней пришли договариваться об услуге.

      – А на личном как? – закончив мысль, внезапно спросила она, подбираясь.

      Папа пробурчал нечто невнятное. Посетительница тем не менее удовлетворенно кивнула и заговорила приглушенным шепотом, причем среди слов я лишь пару раз отчетливо различила повторившееся имя – Лиза.

      Я напряженно замерла с чайником в руке, вслушиваясь. Лизой звали мою мать. Но, как назло, больше разобрать ничего не получилось.

      – Не хотите чаю? – нарочито громко поинтересовалась я. Гостья с отцом переглянулись, и та улыбнулась мне, вставая и собирая со стола фотографии.

      – Спасибо, но боюсь, мне уже пора идти… – Дама ловко подхватила с края стола свою сумочку и сделала шаг.

      Папа тоже вскочил, освобождая проход и намереваясь проводить женщину до двери.

      Они ещё о чем-то разговаривали в тесной прихожке но теперь разговор сводился только к предстоящему заказу. Когда по всем признакам беседа приблизилась к завершению, я тоже осторожно высунулась в дверной проем с кухни.

      – До свидания, Виктор. Приятно было с тобой повидаться. И тебе до свидания, Перхта. Рада была застать тебя…

      Только когда незнакомка выходила из квартиры, я заметила, что она обута в домашние тапочки.

      – Кто это был? Опять очередная сумасшедшая?..

      Я уже выглядывала в окно на кухне, прихлебывая из кружки горячи чай.

      – С чего ты взяла?

      Папа тоже показался на пороге, устало потирая ладонями глаза. Вид у него был измотанный. Рассеянно плеснув себе заварки в стакан, он опустился на табуретку, привычно подвернув одну ногу, и уставился на меня прозрачными хрустальными глазами.

      Я знала, это выражение обозначало у отца задумчивость.

      – А как она сейчас в тапочках домой пойдет? Зима же! – удивилась я, смеясь и округляя глаза. Так, что они действительно стали круглыми. Папа говорит, у нас семейная черта – так удивляться.

      – Ей не нужно никуда идти. Лидия Михайловна живет в нашем подъезде.

      – То-то я ее никогда не видела…

      – Твоя мама раньше с ней общалась.

      – Моя мама общалась с сумасшедшими?! – за своим шутливым тоном я пыталась скрыть на самом деле прятавшееся под ними – горячее любопытство.

      – Говорю же тебе, она не сумасшедшая. Чего тебя в ней так заинтересовало? И вообще – слезь-ка с окна.

      Я послушно сползла с подоконника на стул, тем более противная тетка так и не показалась на улице. На скатерти я заметила почти сливавшуюся с ней фотографию: молодая девушка с бойким взглядом и озорным лицом. Догадавшись, перевернула снимок и увидела на обратной стороне подпись – Лиза.

      – Уже ничего, – сказала я, кладя фотографию назад.