Корица, душица, шалфей. Наталия Гарипова

запах глаженого белья и каких-то сухих цветов. «Откуда он мне так знаком?» – размышлял он, пытаясь вглядываться в цифры, но сосредоточиться не удавалось. «Так это у бабушки на веранде так пахло в деревенском доме, где мы с Машкой на летних каникулах целовались», – внезапно вспомнил он. И тут же приятная юношеская подсказка памяти как-то неуловимо подхватила его. Теперь обстановка в комнате у Полины и сама хозяйка квартиры казались ему милыми и такими родными. Ему захотелось сесть на край дивана и заглянуть под груду одеял.

      Он отогнул край покрывала: на него смотрели яркие голубые глаза, горящие лихорадочным блеском высокой температуры, щеки Полины пылали, что придавало ее лицу какую-то болезненную привлекательность.

      «А она ничего», – вдруг подумал Антон, и ему стало как-то не по себе.

      – Холодно, – прошептала Полина.

      «Скорая» приехала, поставила жаропонижающий укол. В больницу Полину забирать не стали, подсказали, как вызвать врача на дом. Удивляясь сам себе, Антон сказал, что посидит еще, пока не упадет температура. Врачи уехали, и он опять остался один в этой незнакомой, но такой загадочной и милой квартире. Он сидел и ни о чем не думал, ему вдруг удалось остановить повседневный бег мыслей, забот, хитроумных планов. Одеяло на диване пошевелилось.

      – О боже, так жарко, – внезапно сказала Полина и сдвинула с себя кокон пледов и покрывал. Она была мокрая, как мышь, сквозь белую свободную майку просвечивали соски.

      – Антон, мне лучше, спасибо, что посидел. У тебя, наверное, дела, можешь идти, – сказала женщина, откинула со лба мокрую прядь и облизнула сухие губы.

      – Можно мне остаться? – вдруг ответил парень.

      – Зачем?

      – Не знаю, ты красивая, – он пересел на край дивана и обнял ее.

      Ослабленная температурой, Полина не могла призвать свое благоразумие, которое бы напомнило ей, что Антон – клиент, и, самое главное – он младше ее на 14 лет.

      Он поцеловал ее в сухие горячие губы, затем провел по спине ладонью, и женщина отозвалась слабым стоном – то ли болезненным, то ли страстным. А потом скинула с себя остатки одеял.

      Когда стемнело, Антон вышел из подъезда во двор. Горели фонари. Откуда-то издалека он слышал смешки и хихиканье на скамейке.

      – Н-да, – довольно громко сказал он вслух и пошел к машине. Парень не мог себе объяснить, что нашло на него в квартире бухгалтера Полины, но в теле ощущалась приятная легкость, захотелось сделать что-то хорошее. Он сел в машину, выехал на освещенный проспект и нажал на педаль газа. Как ребенок, он радовался реву двигателя и скорости. Хотелось наддать еще.

      3.

      – Ну, мать, ты даешь! Заболела среди лета, – прогремела в трубку Вера, подруга Полины, – это ты так день рождения отметила?

      – Да холодной воды напилась. – Полине казалось, что все, кто бы ей ни позвонил, теперь знают ее неудобную тайну, как будто она просачивалась к ним сквозь трубку.

      – Я к тебе зайду вечерком, чаю вместе попьем, поболтаем.

      «Лучше не надо!» – пронеслось в голове у Полины, но в трубку она сказала:

      – Конечно,