Действительность. Том 3. Текелински

сталкивающееся и, на самом деле, потому лишь «положительное», что имеет в самом себе возможность идентифицирования и оценки. Оценки, всегда основывающейся на противном движении и столкновении, а попросту говоря, – соотношении.

      В линейной транскрипции нашего осмысления, с его хронологическим и архитектоническим последовательным смыслом, условно говоря, возникает сначала «нарушение», – некий «сбой». За ним «полюсность», и как следствие – «полярность». А вслед за этим, и всякое потенциальное и реальное бытие существенного, – бытие действительного с его стремлениями, движениями, и всевозможными потенциальными оценками. И по большому счёту, именно здесь рождается гравитация, и антигравитация, центростремительные и центробежные силы, как таковые. А вместе с тем и понятия энтропии и экстропии, и соответствующие им положения, в которых наш разум выстраивает свои порядки и беспорядки, создавая замкнутые системы, со своими, определёнными им же, разумом, соотношениями и конгломеративными свойствами и характеристиками. Надо отметить, что эти понятия, как и всякие иные понятия, глубоко антропогенны, и в сути своей для самой природы не несут ни положительного, ни отрицательного подтекста, а представляют собой лишь физико-математическую константу бытия, то есть лишь константу заинтересованного в своих умозаключениях, разума, для которого порядок, предпочтительнее беспорядка. (Порядок, в его представлении порядка).

      Глубинная субстанциональность материи, при всей кажущейся фундаментальности, на самом деле не имеет в себе ничего кроме движения, упорядоченного в определённые константы, направленные на определённую последовательность, и превращающиеся в своей целокупности в действительность, выстаиваемой нашим осмыслением на определённый лад. Движения, экстраполированного нашим разумом в систему, в алгоритм, в определённый порядок соотношения, (чем собственно и создаётся сама предметность сущего). Порядок, который на самом деле рождается и формируется только в нашем разуме. Порядок, начинающийся и заканчивающийся только здесь, и не существующий нигде более. Порядок, в котором расчленяется, объединяется, форматируется, обозначается, регламентируется, и, в конце концов, оценивается всё и вся. Порядок движения и сношения, воплощающийся в нашем эмпирическом воззрении в нечто сущностное, в опыт с его объектами и предметами созерцания и воззрения. И как выясняется, в саму материальность, со всеми её фундаментальными признаками характерной субстанциональности. Той характерной субстанциональности, которая воплощается в нашем рассудке во всякую непроницаемость, твёрдость, текучесть, и т. п. Характерной субстанциональности, при которой, благодаря образующемуся отношению в нашем рассудке, на основе его собственных внутренних совокупных динамических движений и определённых алгоритмов, происходит очерчивание границ, всякое наложение и противопоставление в замкнутых системах созерцаемого мира. Так, и никак иначе, всё и вся превращается