Действительность. Том 3. Текелински

некие границы между состояниями наблюдаемого объекта. Создавая из безостановочного и безграничного движения, некие формы достаточные по объёму, для восприятия их объективности, нашим разумом. Он делает искусственные остановки, в безостановочном движении. Определяя и обозначая относительные стабильные состояния, либо рисуя блок относительно нестабильных состояний, тем самым создавая некую искусственную стабильность отрезка. К примеру, зажигаемая спичка, от холодного состояния относительного покоя серы, до воспламенения и горения, проходит бесконечный ряд состояний, и не разграниченный никакими границами текущий момент. Но наш разум, делит этот непрерывный момент, на составляющие. Он чертит границы, и обозначает этапы и события, в виде неких объектно-законченных формаций. В более перспективных масштабах, он создаёт слаженные системы и алгоритмы, что даёт ему возможность создавать на этих масштабах определённые формы.

      Мир для нашего разума всегда будет, с одной стороны классифицирован, с другой – глобализирован. Он всегда будет в его отражении одновременно неким сплавом индивидуализации и обобщения. Ведь во всяком непрерывном движении, ему необходимо отделять и сознавать объекты, – отдельные части, некие звенья цепи, иначе удовлетворение его объективной потребности не состоится. Он требует объекта повсюду, куда направлен его взор. А для существования объекта необходимы границы, ведь без них существование формы как таковой, – невозможно. Форма без границ – есть нонсенс для нашего разумения. Материя без формы, есть ничто, – лишь абстрактная субстанция. И это деление, и окаймление происходит во всех без исключения плоскостях воспринимаемого мира. Как по преимуществу пространственной его стороны, так временной. (Стороны, не существующие сами по себе, но созданные нашим разумом и превращённые в трансцендентальные объекты, противопоставленные друг другу, и олицетворяющие некие консоли, – фундамент воспринимаемого мира, в плоть и кровь реальной действительности).

      Что представляло бы для нашего разума время, не дели он его на минуты, часы и т.д. То есть на объекты. Так же, что представлял бы феноменальный эмпирически воспринимаемый мир, не будь в нём деления на объекты, и не существуй границ этих объектов. И даже наше абстрактное мышление, словно отражение всей этой внешней агрегатности, не может обходиться без разделения и окаймления цепей собственного мышления. Картинки идеального воззрения, образы, не имей они объективной законченности, не имели бы вообще ничего существенного, они расплывались бы, заполняя всё пространство, отведённое разумом себе.

      Объективность внешнего мира, как и его разнообразие, обязано своим существованием именно свойству нашего разума разделять и окаймлять субстанции, как в пространственном, так и во временном аспектах, и превращать всё это в континуумы. Так собственно, возникает действительность мироздания и действительность нашего бытия.

      Когда наш