Кошачий ежедневник. Стася Летняя

одной как-то не по-братски, и поэтому улеглась рядом, отогреваясь после холодного балкона.

      – Анфиса, уйди, ты холодная, – заворчала Пуша.

      – Конечно, холодная, грей меня давай! – уткнулась она носом в ее пушистую шерстку, дрожа всем телом.

      Вздохнув, Пуша по-матерински накрыла Анфису сверху своим хвостом, ближе ее притягивая и согревая.

      А праздник уже был в самом разгаре, все ели, пили и веселились. За час до боя курантов Михаил решил, что кошки тоже должны получить свою порцию веселья в этом году, поэтому он пошел на кухню готовить для них праздничный коктейль, состоящий из молока и валерьянки. Отлив своей щедрой рукой добрых полпузырька в миску с молоком, он радостно позвал хвостатых, те примчавшись не столько на голос хозяина, сколько на запах валерьянки, приступили дружно лакать подношение, Михаил же, заговорщически посмеиваясь, вернулся за стол.

      – Пушь, ты знаешь, я тебе никогда не говорила, но я так тебя люблю! – разоткровенничалась Анфиса, вылакав полмиски. – Вот прям очень-очень, – икнула она.

      – Анфис, ты знаешь, я себя тоже очень-очень люблю, – хихикнула Пуша в ответ, затуманенным взором смотря на Анфису.

      – Ну и ладно, – показала та ей язык.

      Продолжая хихикать, Пуша вылакала оставшееся в миске молоко и на плохо слушающихся лапах потопала к выходу. И, возможно, все бы закончилось благополучно и никто бы не узнал про их вечерние посиделки, если бы не поступившее от Анфисы предложение, догнавшее Пушу на выходе с кухни:

      – Пушь, слушай, а давай споем? – предложила она, развалившись на полу и лениво помахивая хвостом.

      – А давай! – поддержала Пуша идею, разворачиваясь и направляясь к Анфисе.

      Улегшись рядом с ней, она запела первый куплет, Анфиса тут же его подхватила, и обе кошки затянули песню, слова которой они категорически отказываются мне говорить, подозреваю, что они все там были нецензурные, но пели они ее громко и с душой, что, естественно, привлекло внимание хозяев и их гостей. Которые, примчавшись на кухню, наблюдали картину, как две кошки, налакавшись валерьянки, лежали на полу, издавая громкие и непонятные звуки, довольно при этом жмурясь.