Князь Меттерних: человек и политик. Павел Юхимович Рахшмир

Его блестящее перо никак нельзя быдо назвать неподкупным. Несмотря на скромное происхождение, Генц любил жить широко, обрел замашки грансеньора. У него было множество интимных связей, его постоянно пригягивал карточный стол, поэтому всегда нужны были деньги, и немалые. Он не погнушался написать статью, оправдывавшую расправу с французскими дипломатами в Раштатте. Ее одобрил сам император Франц II, а Генц получил ценный подарок. С 1792 г. он становится добровольным английским агентом, правда, вознаграждение получал нерегулярно[92]. Не случайно его знакомство с Меттернихом состоялось на приеме у английского посланника Эллиота. Вскоре Генц перешел на австрийскую службу, получил звание государственного советника и 4000 флоринов «в знак признания его исключительных познаний и рвения, выказанного в деле защиты правительства, добрых нравов и общественного порядка»[93]. Можно представить, какую реакцию вызвали у циника Генца такие «формулировки», особенно слова о «добрых нравах».

      Кроме общих вкусов и пристрастий, эпикурейского отношения к жизни, Генца и Меттерниха сближало сходство взглядов на европейскую политику. Если у Меттерниха они имели еще довольно туманное очертание, то у Генца обрели четкую и даже изящную литературную форму. Как раз в 1801 г. вышла в свет его книга «О политическом положении Европы до и после Французской революции». В ней проводилась мысль, что все беды Европы происходили от небывалого преобладания одной из европейских держав – Франции. Это разрушило равновесие, «истинную федеративную систему». Пока это равновесие сохранялось, народы континента пользовались благами мира. В описании Генца двадцать лет, предшествовавших Французской революции, выглядели периодом мира и процветания, временем, когда «просвещенный, милосердный образ мыслей завладел в большинстве европейских стран массой народа»[94]. Мудрые государственные деятели видели недостатки тогдашней федеративной системы и разумно, не торопясь, работали над улучшением «общественного устройства Европы». Но Французская революция и развязанные ею войны разрушили благотворную систему. Единственный путь к спасению Европы – восстановить ее. Решение этой задачи и стало сокровенной целью Меттерниха.

      В отличие от Раштатта, в Дрездене Клеменс зарекомендовал себя с лучшей стороны. «Граф Меттерних молод, но достаточно ловок, – написал о нем Тугуту граф Коллоредо в июле 1803 г. – Нужно посмотреть, как он покажет себя в Берлине. В Дрездене мы довольны им, но не мадам Меттерних»[95]. Действительно, Лорель, которая к тому же родила в Дрездене сына, питала отвращение к светской суете, не подходила на роль блестящей хозяйки салона. Давало о себе знать и ее слабое здоровье. Тем не менее она отнюдь не была простушкой, и в кульминационные моменты дипломатической карьеры мужа она окажется верной и умелой помощницей.

      Император Франц, наконец-то, проявил благосклонность к Меттерниху-отцу.

92

Baxa J. Friedrich Gentz. Wien, 1965. S. 40–41.

93

Цит. по: Bertier de Sauvigny G. de. Metternich. Paris, 1986. P. 62.

94

Gentz F. Von dem politischen Zustande von Europa vor und nach der Französischen Revolution. Berlin, 1801. S. 189, 191–192.

95

Corti E. C. Op. cit. S. 79.