Хроника объявленной смерти. О любви и прочих бесах. Вспоминая моих несчастных шлюшек. Габриэль Гарсиа Маркес

мне Анхела Викарио. Но побои мать наносила так тихо, что ни ее муж, ни старшие дочери, спавшие в соседних комнатах, ничего не слышали до самого рассвета, когда катастрофа уже свершилась.

      Близнецы вернулись домой незадолго до трех – их срочно вызвала мать. Они увидели, что Анхела Викарио лежит на диване в столовой, распростертая ничком, лицо ее – в синяках и кровоподтеках, но плакать перестала. «Мне уже не было страшно, – сказала она мне. – Наоборот. Я чувствовала себя так, будто сбросила смертельный кошмар, мне одного лишь хотелось – поскорее бы все кончилось, и я смогла бы рухнуть в постель и уснуть». Педро Викарио, наиболее решительный из братьев, схватил ее за пояс, поднял в воздух и посадил на обеденный стол.

      – Ну, давай, девочка, – произнес он, дрожа от ярости. – Скажи нам: кто он?

      Она на мгновение запнулась, ровно на столько, сколько требуется, чтобы произнести имя. Будто во тьме искала это имя, тотчас же нашла его среди многих и многих на этом свете и на том и прибила его к стене точным ударом кинжала – как бы без всякого колебания наколола на булавку бабочку, – этим огласила приговор, вынесенный судьбой давно и навсегда.

      – Сантьяго Насар, – сказала она.

      Адвокат придерживался концепции убийства с целью защиты чести, что допускает суд совести; в конце судебного процесса близнецы заявили, что если бы вновь – хоть тысячу раз – возник такой же повод, они поступили бы так же. Им первым пришла в голову мысль выдвинуть этот мотив в свое оправдание, и пришла она в тот самый момент, когда несколько минут спустя после совершения преступления они отдали себя перед церковью в руки правосудия. Задыхаясь, братья ворвались в приходский дом, преследуемые толпой разъяренных арабов, и положили свои вытертые от крови ножи на стол падре Амадора. Оба были совершенно обессилены чудовищной работой – убийством, одежда их и руки были покрыты потом и пятнами еще не засохшей крови, но священник вспоминал их добровольную сдачу как акт большого достоинства.

      – Мы убили его преднамеренно, – сказал Педро Викарио, – но мы невиновны.

      – Перед Богом, пожалуй, – ответил отец Амадор.

      – И перед Богом, и перед людьми, – возразил Пабло Викарио. – Это было дело чести.

      Более того, восстанавливая обстоятельства преступления, братья изобразили еще большую жестокость, чем это было на самом деле, так что за казенный счет пришлось ремонтировать парадную дверь в доме Пласиды Линеро: при воспроизведении происшедшего на месте преступления дверь изрубили ножами в щепы. В тюрьме предварительного заключения – паноптикуме Риоачи, где близнецы провели три года в ожидании решения суда, у них не было денег, чтобы под залог оставаться на свободе, – находившиеся там арестанты отмечали добрый характер и общительность братьев, но никто не замечал в них и малейшего признака раскаяния. Действительные же факты свидетельствовали о том, что братья Викарио отнюдь не хотели убивать Сантьяго Насара немедля и без свидетелей, – наоборот, они сделали