Дети сакморов. Александр Уваров

их, не трое. Четверо! А эта?»

      …тащат по земле, по размешанной подошвами глине завёрнутый в брезент и туго стянутый верёвками…

      Любанин зажал себе рот ладонью, чтобы ненароком не крикнуть.

      «Труп! Ей-богу, труп!»

      И ещё заметил он, увидел он явственно, что лунная красавица не печальными глазами смотрит в лесную даль. Равнодушными, мёртвыми, лучисто-холодными.

      Увидел он, что губы у богини кривятся брезгливо. И шепчет она какие-то слова. Не разобрать…

      И жутью от неё веет. Запах от неё исходит могильный.

      И ещё…

      «Когда они успели?»

      Метрах в трёх от серебристого, ксеноновыми огнями сияющего джипа неведомо как образовался чёрный провал в земле. Провал, которого (Любанин в том поклясться мог!) недавно здесь и в помине не было.

      Будто разом кто кубометров пять земли (плотной, глинистой, с корнями вперемешку) вынул. Да так, запросто, вдоль края провала разметал.

      «Это ведь только экскаватором так можно! Да услышал бы экскаватор, непременно услышал бы! Как же так!»

      И вот по глине булькающей и чавкающей, по сминающейся траве тащили кряжистые, толстошеие, угрюмого вида мужики, тащили завёрнутый в брезент…

      «Нет, точно труп! Влип…»

      Быть может, от разрытой земли шёл такой дух, что показалось Любанину, будто могилой пахнет…

      «А ведь это и впрямь могила!»

      …Или всё же от красавиц этой нехорошим таким, тяжёлым таким повеяло?

      А она то что? Она…

      А женщина хлопнула вдруг в ладоши. Сбросила с головы капюшон.

      И резко, гортанно, на непонятном Любанину, явно нездешнем языке, выкрикнула вдруг какую-то фразу, похожую на команду.

      Видно, то команда и была.

      Мужики остановились, замерли, продолжаю удерживать труп.

      Женщина подошла к ним. Ладонью провела по брезенту. И, склонившись, прошептал что-то.

      Так тихо, что Любанин ни одного звука разобрать не смог. Но при том поклясться мог (сам понять не мог, оттуда такая уверенность у него появилась), что шепчет женщина какое-то заклинание.

      А потом отошла она в сторону.

      И мужики, легко приподняв труп, швырнули его в провал.

      Любанин подумал, что пора бы ему и честь знать. То есть отползти потихоньку подальше, встать – да и бежать прочь, пока не поздно. Пока красавица эта и впрямь взгляд свой волшебный на него не бросила.

      Ибо теперь, при всей природной недогадливости своей и простодушной простоте, понял он окончательно и бесповоротно, что красавица эта, женщина лунная, уж точно не жертва здесь и ни в каких таких утешениях не нуждается. Что она – едва ли не главная бандитка.

      Главарь, то есть. Уж больно покорно здоровяки эти бритоголовые и толстошеие команде её подчинились. Слова поперёк не сказали!

      Вымуштрованные, даром что отморозки на вид.

      Так что если и есть тут жертва (конечно, помимо той, что в брезенте и, похоже, уже отмучилась), так это он, Любанин Викентий