Метод ненаучного врачевания рыб. Олег Владимирович Захаров

чаепития они поднялись ко мне. Я думал, Дашкова хотела нас представить – за три с лишним года моего торчания в библиотеке ее стиль делового аристократизма пропитал мою детскую душу, но вместо этого Анна Генриховна попросила меня «поиграть где-нибудь в другом месте». И по ее небрежному тону я понял, что Анна Генриховна ни на день не забывала, откуда я здесь появился. И еще то, что ты никогда не узнаешь, как к тебе относится человек, если вы всегда будете оставаться только вдвоем. Помню, я покинул их с видом свергнутого монарха и возжелал скрестить шпаги с улыбчивым летчиком в том месте, где обычно и сводят счеты мечтательные мальчики со своими великовозрастными обидчиками. В неком воображаемом мире, где оба противника будут представлены биологической смесью сегодняшних и будущих, и конечно победит тот, чью руку укрепит ярость оскорбленного.

      Летчик хренов, после него в доме с каминной полки навсегда исчез фарфоровый тигр, каких я уже нигде больше не встречал. Крадущийся зверь в примятых зарослях. Размером чуть ли не с настоящую кошку, это был один из трофеев Дашковой из ее прежней жизни.

      Я тогда мало спрашивал, и еще меньше мне самому рассказывали, поэтому просто рос с ощущением, что когда-то Анна Генриховна блистала на балетной сцене не хуже рубиновой звезды на елке, и подношения сыпались к ее ногам, как сыпятся под елку подарки в новогоднюю ночь. Теперь же она выглядела так, словно была изгнана из рая и с тех пор только тем и занята, что колотится в навсегда захлопнувшиеся двери.

      Потом, когда наша «ЭМКА» с гостем на заднем сидении отчалила от дома, колыхаясь по лесной дороге, а я вернулся в свою поруганную крепость, то не обнаружил там ключей от запертых шкафов. Отшлепанные женщины из немецкой брошюры, уродливые старые ведьмы, натиравшие мазью молодых, бессовестно заголенных ведьмочек из книги «Дьявол», да и сам рогатый с гигантскими перепончатыми крыльями, грустивший среди скал на титульной странице дореволюционного издания, и много чего еще, все в одночасье перестало быть моим. Я перебирал знакомые образы в памяти, уткнувшись лбом в стекло дверцы, и понял, что все они давно перестали быть просто рисунками на бумаге. Там были соблазнительных форм нарисованные создания, разделившие воображаемую жизнь последних трех лет. Актрисы придуманного мной эротического театра, где все главные мужские роли доставались мне. Как вы понимаете в своих не совсем детских фантазиях я жил в месте, мало напоминающем мой нынешний дом. Лучшие минуты своей детской жизни я прожил в гуще неназванного города, где учительницы, восседая на стуле, не имеют привычки плотно сдвигать колени, где подружки брата (да-да), пользуясь нашей ванной, именно тебя просят передать им полотенце в дверную щель, где грудастые тетечки из дома напротив, готовясь ко сну, не утруждают себя задергиванием занавесок и так далее. Господи, боже, да я весь был соткан из собственных фантазий!

      И когда