Любовница императора Авискоты. Екатерина Бакулина

е, без клопов и продавленных кроватей. Но ему, как настоящему мальчишке, хотелось приключений. А еще – не хотелось быть узнанным, мало ли, кого встретишь в приличных местах.

      Они потребовали девочек помоложе и посвежее. Вернее, этого потребовал его друг, а ему… Это был подарок. На свадьбу. У него свадьба на следующий день… а мальчик еще так мало видел в жизни. Нет, опыт у мальчика был, но, как я поняла, не слишком большой.

      Я была в ужасе. Для меня это совсем первый раз.

      Меня привели… приодели, причесали, как могли, на скорую руку, чтобы я молодому господину понравилась. Чужое платье оказалось мне коротко, но слишком широко в груди, впрочем, все равно лучше, чем мое собственное. Подкладка расшитого люрексом лифа колола кожу… на голое тело.

      – Вот! Невинная, как утренняя роса! Специально для вас, господа! – радостно объявила мамаша Бо. – Юная и нежная, как лепесток розы! Всего втрое от обычной цены! За девственницу – это почти даром!

      И, не моргнув глазом, назвала цену вдесятеро.

      Господа матросы, да… матушка Бо делала вид, что верит маскараду, хотя ее-то не проведешь. Я сама тогда еще не могла с первого взгляда распознать обман, но поняла потом. Они были совсем другими – чистыми, ухоженными, так и лоснящимся от благополучия.

      Я смотрела на них, и слезы застилали глаза. Но плакать нельзя, я должна улыбаться, иначе меня снова побьют. У мамаши Бо умеют бить так, чтобы следов не оставалось, но невыносимо больно.

      И все же, я так надеялась, что это будет не так скоро. Что я так и буду мыть здесь полы, штопать одежду. Я не хочу…

      – Идет! – так же, не моргнув глазом, согласился белобрысый. Он был немного выше и шире в плечах, и такие ослепительно-голубые глаза. – Если Рико она понравится, я заплачу. Это подарок!

      Рико – второй. Чуть пониже, хотя все равно на полголовы выше меня, посмуглее, волосы каштановыми кудрями, глаза… нет, глаза я смогла разглядеть только потом.

      Этот Рико подошел.

      Он долго смотрел на меня сверху вниз, оценивая. Так, что под его взглядом дрожали колени. Близко. От него пахло дорогими духами, легко и непривычно-изыскано.

      – Как тебя зовут? – спросил он.

      – Зачем тебе ее имя? – засмеялся белобрысый, – женишься ты не на ней.

      – Я хочу знать.

      – Мэр, – сказала я. – Меня зовут Мэр.

      Я должна быть послушной.

      Он чуть склонил голову. Дотронулся до искусственного алого цветка в моих волосах, немного брезгливо.

      – И что ты умеешь, Мэр?

      – Она ничего не умеет, она девственница, – снова отозвался белобрысый. – Но так даже лучше. Завтра у тебя будет такая же, можешь сравнить. И потренироваться заодно. Если окажется девственница, конечно. Они обе.

      Засмеялся.

      Я вздрогнула. И тогда впервые испуганно посмотрела Рико в глаза.

      Он улыбнулся мне. Чуть напряженно, но все же, как взрослый ребенку, снисходительно.

      Взял за подбородок.

      – Хорошо, я беру ее.

      * * *

      Он закрыл дверь.

      – Боишься?

      Стоял чуть позади, за моим плечом.

      – Нет, – сказала я.

      – Ты вся дрожишь.

      Его дыхание на моей шее.

      – Немного волнуюсь.

      Нет, наедине с ним страха почти не было. Я даже подумала, что мне повезло, ведь первым мне мог попасться похотливый вонючий беззубый старик, любитель девочек. А этот парень едва старше меня. Просто парень. Да встреть я его на улице… нет, на меня такой бы никогда не посмотрел. Из благородных.

      И еще – он сам волновался. То есть… не совсем так. Он не смущался, нет, вот смущения в нем не было ни на грош. Он был уверен в себе. Он просто не очень понимал, что со мной делать. Не с девушкой в принципе, а именно сейчас, со мной.

      – Для тебя это и правда первый раз? – спросил, обходя вокруг, разглядывая меня со всех сторон.

      – Да, – сказала я.

      – Ты давно здесь?

      – Чуть меньше недели.

      – И как ты сюда попала?

      Я подняла на него глаза.

      Он смотрел прямо, открыто, с интересом, чуть склонив голову на бок. Глаза у него темно-серые, почти черные в блеклом свете керосиновой лампы на столе. Едва уловимая ухмылка на губах. И даже не поймешь, что он испытывает сейчас – вожделение или брезгливость… и меня вдруг задело.

      – Зачем это вам, господин?

      – Ты не хочешь отвечать? – он слегка удивился.

      Разве может не хотеть шлюха?

      Сколько мне говорили: держи язык за зубами, сколько били за это… и толку мало.

      – Я мирокская княжна, меня похитили пираты и продали сюда в рабство. А вы, господин? Почему вы здесь?

      Он фыркнул, его это позабавило.

      – Я пришел развлечься, – сказал он. – И как зовут твоего князя-отца?

      – А на каком судне