О всех созданиях – мудрых и удивительных. Джеймс Хэрриот

подняла взъерошенный черный комочек. Она разгладила пальцем грязную шерстку, и крошечный ротик раскрылся в беззвучном «мяу».

      – Не правда ли, странно? Она умирала и принесла своего котенка сюда. Как рождественский подарок.

      Наклонившись, я прижал руку к боку Дебби. Сердце не билось.

      Я посмотрел на миссис Эйнсворт.

      – Она умерла.

      Оставалось только поднять тельце, совсем легкое, завернуть его в расстеленную на коврике тряпку и отнести в машину.

      Когда я вернулся, миссис Эйнсворт все еще гладила котенка. Слезы на ее щеках высохли, и, когда она взглянула на меня, ее глаза блестели.

      – У меня еще никогда не было кошки, – сказала она.

      Я улыбнулся.

      – Мне кажется, теперь она у вас есть.

      И в самом деле, у миссис Эйнсворт появилась кошка. Котенок быстро вырос в холеного красивого кота с неуемным веселым нравом, а потому и получил имя Буян. Он во всем был противоположностью своей робкой маленькой матери. Полная лишений жизнь бродячего кота была не для него: он вышагивал по роскошным коврам Эйнсвортов как король, а красивый ошейник, который он всегда носил, придавал ему особую внушительность.

      Я с большим интересом наблюдал за его прогрессом, но случай, который особенно врезался мне в память, произошел на Рождество, ровно через год после его появления в доме.

      У меня, как обычно, было много вызовов. Я не припомню ни единого Рождества без них – ведь животные не считаются с нашими праздниками… Но с годами я перестал раздражаться и философски принял эту необходимость. Как-никак после такой вот прогулки на морозном воздухе по разбросанным на холмах сараям я примусь за свою индейку с куда большим аппетитом, чем миллионы моих сограждан, посапывающих в постелях или дремлющих у каминов. Аппетит подогревали и бесчисленные аперитивы, которыми усердно угощали меня гостеприимные фермеры.

      Я возвращался домой, уже несколько окутанный розовым туманом. Мне пришлось выпить не одну рюмку виски, которое простодушные йоркширцы наливают словно лимонад, а напоследок старая миссис Эрншоу преподнесла мне стаканчик домашнего вина из ревеня, которое прожгло меня до пят. Проезжая мимо дома миссис Эйнсворт, я услышал ее голос:

      – Счастливого Рождества, мистер Хэрриот!

      Она провожала гостя и весело помахала мне рукой с крыльца.

      – Зайдите, выпейте рюмочку, чтобы согреться.

      В согревающих напитках я не нуждался, но сразу же свернул к тротуару. Как и год назад, дом был полон праздничных приготовлений, а из кухни доносился тот же восхитительный запах шалфея и лука, от которого у меня сразу засосало под ложечкой. Но на этот раз в доме царила не печаль – в нем царил Буян.

      Поставив уши торчком, с бесшабашным блеском в глазах он стремительно наскакивал на каждую собаку по очереди, слегка ударял лапой и молниеносно удирал прочь.

      Миссис Эйнсворт засмеялась.

      – Вы знаете, он их совершенно замучил! Не дает ни минуты покоя!

      Она была права. Для бассетов появление Буяна было чем-то вроде вторжения жизнерадостного чужака в чопорный