.

Она подала ему кружку и смотрела, как он пьет. Он опустил длинные девичьи ресницы.

      – У меня к тебе просьба…

      – Да?

      – Приходи вечером нарубить дров. Сможешь?

      Он кивнул головой и вышел.

      Она ждала весь день. Заколола волосы и смотрела на себя в зеркало. Потом, когда он пришел и рубил дрова, она вынесла ему кислого молока и хлеба. Он присел на пеньке и ел. Сама не зная зачем, она рассказала ему о Михале на войне. Он произнес:

      – Война уже кончилась. Все возвращаются.

      Она дала ему кулек муки. Попросила, чтобы он пришел на следующий день, а на следующий день попросила, чтобы пришел опять.

      Эли рубил дрова, чистил печь, делал мелкий ремонт. Они разговаривали редко и всегда на пустые темы. Геновефа разглядывала его украдкой, и чем дольше на него смотрела, тем сильнее ее взгляд прилипал к нему. Потом она уже не могла на него не смотреть. Она поедала его глазами. Ночью ей снилось, что она занимается любовью с каким-то мужчиной, это был и не Михал, и не Эли, а кто-то чужой. Просыпалась с ощущением, что она грязная. Вставала, наливала воду в таз и мыла все тело. Хотела забыть об этом сне. Потом смотрела в окно, как работники спускаются к мельнице. Видела, что Эли украдкой поглядывает на ее окна. Пряталась за занавеску, сердясь на себя за то, что сердце колотится, словно она бегала. «Не буду о нем думать, клянусь», – решала она и принималась за работу. Около полудня шла к Неделе и всегда как-нибудь случайно сталкивалась с Эли. Удивляясь собственному голосу, просила его, чтобы он пришел.

      – Я испекла тебе булку, – сказала она и показала на стол.

      Он нерешительно сел и положил шапку перед собой. Она села напротив и смотрела, как он ест. Ел он осторожно и медленно. Белые крошки оставались у него на губах.

      – Эли?

      – Да? – Он поднял на нее глаза.

      – Тебе понравилось?

      – Да.

      Он через стол протянул ладонь к ее лицу. Она резко вскочила.

      – Не трогай меня, – сказала.

      Паренек опустил голову. Его ладонь вернулась к шапке. Он молчал. Геновефа села.

      – Скажи, где ты хотел меня потрогать? – спросила она тихо.

      Он поднял голову и посмотрел на нее. Ей показалось, что она видит в его глазах красные огоньки.

      – Я бы потрогал тебя вот здесь. – Он показал место на своей шее.

      Геновефа провела ладонью по шее под пальцами почувствовала теплую кожу и пульсирование крови. Она закрыла глаза.

      – А потом?

      – Потом я потрогал бы твою грудь.

      Она глубоко вздохнула и запрокинула голову.

      – Скажи, где именно.

      – Там, где она такая нежная и горячая… Пожалуйста… разреши мне…

      – Нет, – сказала Геновефа.

      Эли вскочил и встал перед ней. Она чувствовала его дыхание, пахнущее сладкой булкой и молоком, словно дыхание ребенка.

      – Тебе нельзя меня трогать. Поклянись своему Богу, что не дотронешься до меня.

      – Девка, – прохрипел он и швырнул на землю смятую шапку.