Приговорённые. Елена Юрьевна Котляр

мыслью в голове Глеб приехал во двор своего дома. Ему нужно было срочно связаться с Конаховским. Еще по пути он позвонил Шурику, и тот должен был вскоре подъехать на встречу. Открыв кодовый замок на своем подъезде, Глеб зашел внутрь и на лифте поднялся на двенадцатый этаж. Покинув лифт, он направился к своей квартире. Сзади что-то скрипнуло, а затем раздался звук быстро приближающихся шагов.

      – Шурик? – спросил Глеб и обернулся на звук, но в следующий момент почувствовал сильный удар. Последнее, что он запомнил, это звенящую боль в затылке и темноту. Глеб рухнул на каменный пол подъезда. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем сознание стало возвращаться к нему. Его куда-то тащили, подхватив под руки. Кто-то открыл балконную дверь, и его потащили дальше. Затем его приподняли, облокотив о перила балконного заграждения. Далеко внизу он увидел мелкие точки припаркованных автомобилей. Глеб попытался сопротивляться, ухватив рукой нападавшего, но в следующий момент почувствовал второй удар по голове, окончательно лишивший его сознания.

      ***

      Позвонивший среди ночи Шурик не на шутку взволновал Конаховского. Он собрался за несколько минут, выехал в сторону дома на улице Королева, по пути нарушая все запреты и правила дорожного движения. Судорожно размышлял, сообщать ли о происшедшем Белодымову, и в итоге решил не торопить события. Безжизненное лицо распростертого на диване Юлаева отнюдь не успокоило его. Из-за запекшейся на голове крови трудно было разобрать глубину раны и масштаб трагедии. Глеб не приходил в сознание вот уже третий час. Не помогали ни холодные компрессы, ни нашатырный спирт. Наконец решившись, Конаховский доложил о происшедшем Белодымову, который разразился в его адрес нескончаемым потоком нецензурной брани. Через полчаса в квартиру прибыл знакомый врач Виктора Викторовича. С замиранием сердца Евгений ожидал на кухне результатов медицинского осмотра Юлаева.

      Глебу казалось, что он провалился в темный подвал. Он все искал и искал из него выход, ощупывая руками стенку за стенкой, но выхода не было. И вот наконец после мучительных часов поисков тонкий лучик света позвал его. Свет становился все ярче и ярче. Звенящая в голове боль усиливалась. Приоткрыв веки, Глеб практически сразу же зажмурился. Все тот же яркий свет ударил по глазам. Он застонал от невыносимой боли, пытаясь руками закрыться от этого света. Ледяной компресс лег ему на лоб, даря спасение, и он вновь забылся, утонув в мягком плене подушек. Обрывки из детства, присяга, отец строго смотрит на него, вот он бежит по улице, а улица не кончается и людей почему-то нет…

      – Он скоро поправится! Переломов костей черепа нет… всего лишь сотрясение мозга… Я тщательно обработал рану, сделал необходимые инъекции, скоро ему станет лучше…– доносились до Глеба обрывки фраз. Веки были неимоверно тяжелыми, слегка подташнивало. Опять невольно застонав, Глеб приоткрыл глаза.

      – Ну тебя, орел, и огрели! Слава богу, живой! – Конаховский склонился над