Одиночество вместе. Дмитрий Андреевич Варюшенков

позировал, в смешном колпаке и без. Три женщины по очереди обнимали его, фотографируясь, смеясь, дурачась, словно и не было никакого рака, словно еще немного, несколько дней, и Петра Ивановича выпишут из больницы вылеченного, здорового, домой, где все будут ждать его, чтобы вместе готовиться к Новому году.

      Андрей фотографироваться отказался. Ему было не до веселья, слезы душили его. Он ушел курить и долго стоял на лестничной площадке у лифтов, втягивая в себя сигарету за сигаретой. Вернувшись, он помог переложить отца на кровать.

      – Да, видно, судьба отыграется на мне за всех нас, – сказал напоследок Петр Иванович. – Ну и хорошо! Дай-то бог, чтобы это была единственная неприятность в нашей семье. Спасибо, дорогие, что не бросаете, помогаете. Уж будьте уверены, я отработаю, отслужу (все зашикали: да брось ты, что такое говоришь!). Особое спасибо тебе, Маришка, что бросила все и приехала… Андрей… (Андрей замахал руками: пустяки, не нужно, лишнее). Жаль только, что встретить вас в этот раз на вокзале не вышло. Ну ничего, в декабре, на Новый год приедете, я вас на машине буду встречать, как раньше.

      Глава 12

      – Лидусь, поехали завтра с нами в церковь… – сказала Мариша.

      – Нет, что вы! – воспротивилась Лидия Сергеевна. – Езжайте сами.

      Мариша не настаивала. Зачем навязывать то, что не близко. Тем более что Лидия Сергеевна немного захворала – видимо, сказались перенапряжение последних дней и бессонные ночи. Поэтому лучше, чтобы она побыла дома, рассуждала Мариша, хоть немного расслабилась, уделила время самой себе. А они с Андреем съездят проведать Петра Ивановича, а заодно… но нет, так нельзя говорить. Сначала поедут в церковь, просить Боженьку за папульку, а потом к нему.

      Тем не менее Мариша заставила Лидию Сергеевну сесть и переписать молитву, которую привезла из Москвы для Петра Ивановича. Нужно было, чтобы слова молитвы были переписаны рукой самого близкого человека, то есть Лидии Сергеевны. Тут Лидия Сергеевна охотно согласилась и аккуратнейшим образом, красивым почерком переписала все на тонкий тетрадный лист. Мариша сложила листок в свою сумочку, чтобы везти в больницу.

      Андрей всегда с удовольствием ходил в церковь с женой, хоть и случалось это редко. Теперь ему особенно хотелось в церковь, даже не столько ради отца, сколько для себя самого.

      – Так, нужно взять в церкви святой воды, – проговаривала Мариша, чтобы не забыть. – Это чтобы пить ему и протирать там, где опухоль, спину и грудь. И обязательно маленькую иконку Матронушки под подушку. Андрюша, запомни, пожалуйста… Матронушку. И посмотреть еще кое-каких святых. Лидуся, у тебя есть какая-нибудь накидка на голову? Платочек?

      Андрею нравилась набожность жены. Он видел в этой набожности, кротости, залог того мира и гармонии в их союзе, которыми так сильно дорожил, без спеси и эгоизма, без ссор и упреков. Но его удивляло то, что наряду с верой в Бога, которого она каждое утро, просыпаясь, благодарила за новый день, Мариша никогда не читала Библии (Андрей прочел ей как-то раз кусочек из Бытия, о том, как голодный Исав отдал