Как в кино. Екатерина Зарх

битвы. А может быть, и в те времена у тебя ничего не было».

      – Мне стыдно, правда, мне очень стыдно, стыдно, стыдно, стыдно, – Опуская сияющий взгляд в стол, промычала Диана себе под нос.

      – Во-первых, тебя ждет штраф. А во-вторых, если еще когда-нибудь… – Он поднял вверх кривой указательный палец и попытался им пригрозить, но, быстро осознав, что идея так себе и должного эффекта она не возымеет, убрал его обратно. – Если еще когда-нибудь, пока есть я, подобная безалаберность повторится снова, ты будешь уволена.

      – Я все поняла. Я сообразительная. Улавливаю информацию с первого раза. Повторять нет необходимости. Это никогда не повторится.

      – Думаешь, ты особенная? Ты такая же, как и все. Лично я не вижу в тебе абсолютно ничего выдающегося. Столько талантливых, действительно одаренных молодых людей, после профильных вузов не могут найти работу, они готовы ночами и днями без выходных сидеть на радио, готовы работать бесплатно ради возможности попасть вот в эту студию. А ты очень нахальная девица, которая к тому же не имеет никакого уважения ни к деятельности, которую случайно выбрала, ни к своим коллегам, ни к слушателям.

      – Между прочим, это мое первое опоздание. Первое за семь лет.

      – Здесь люди работают и по десять лет, и по пятнадцать, и, несмотря на это, они не позволяют себе опаздывать на эфир, это азы профессиональной этики. И я их за это уважаю. Они ночью спят, а не совершают объезд всех ночных клубов города. Надо задуматься о расстановке приоритетов, иначе очень скоро тебе просто некуда будет опаздывать.

      – Можно я все-таки начну работать? – стараясь из последних сил удержать себя в руках, спросила Диана.

      – Надеюсь, ты сделала правильные выводы, потому что, если ты до сих пор не поняла, как серьезно то, что произошло сегодня утром, я могу еще раз популярно…

      – Сделала, – ответила девушка, прервав словопоток, казавшийся ей бесконечным.

      Она надела наушники и подтянула к себе микрофон, в надежде, что эти действия повлекут за собой звук закрывающейся в студию двери.

      Во время первой же паузы Диана расплакалась.

      Весь эфир Алекс прождал ее в машине. Он старательно вслушивался в звонкий девичий голос, пытаясь удостовериться, что все в порядке. Он практически поверил, что так оно и есть, ведь шутить и задорно смеяться у девушки выходило на твердую пятерку, но когда Диана показалась в дверном проеме, нервно закуривая сигарету, он сразу понял, как сильно подвела его интуиция. Отчасти он даже почувствовал себя виноватым. Девушка села в машину и громко, словно в знак протеста всему миру, захлопнула дверь.

      – Поехали отсюда, – прошептала Диана сквозь вновь подступающие слезы. – Поехали отсюда скорее. Со мной никто так не разговаривал, кроме него, никогда в жизни. Не могу понять, за что он меня так ненавидит.

      – И кто же этот он? – осторожно поинтересовался Алекс.

      – Он – это программный директор. Меня не вызывали на ковер, руководство радиостанции не устраивало разбор полетов, но вот этот самый он из кожи вон лезет, чтобы