Отшельник. Сергей Шкенёв

с ёлками вперемешку, березняк редкий, дубы кое-где, а из мха шляпки боровиков выглядывают. Бывало за час две корзины набирала. Если бы не ружьё, то и третью можно взять, а так не дотащить этакую тяжесть.

      – Зачем за грибами с ружьём? – не понял Самарин, вяло ковыряющийся ложкой в тарелке с борщом.

      – Кабанов полно. Обнаглели, сволочи, прямо под ногами крутятся всем выводком. Чуть припоздаешь, так все шляпки пожрут, одни ножки торчат. А как бабахнешь из ружьишка, так разбегаются и долго потом не показываются. Тут главное не попасть – раненый кабан тебя самого сожрёт вместе с сапогами и корзинками. Свинья и есть свинья, хотя и дикая.

      – У тебя и ружьё было?

      – Участковый отобрал, сучонок. Оно же без документов. Да и какие документы на однозарядную берданку?

      – Договорилась бы.

      – Злой он был, – вздохнула Полина Дмитриевна.

      – На кого?

      – На меня, кого же ещё? Я ему прикладом три ребра сломала и челюсть, а как из больнички вышел, так ружьё и конфисковал.

      – Мог и посадить, – фыркнул Вадим, впервые услышавший такие подробности бабушкиной биографии. – Запросто бы терроризм приписал.

      – Он сказал, будто дома с лестницы упал. Иначе засмеют.

      – Логично, – согласился Вадим.

      Андрей Михайлович на всякий случай решил уточнить про грибы:

      – Почему тот лес с задов огорода не виден?

      – Забор загораживает, – пожала плечами Полина Дмитриевна. – И вообще, это теперь твой огород, вот и сам думай, почему из-за забора лес не виден.

      – А пчёлы…

      – Пчёлы тоже твои! Поел?

      – Нет ещё.

      – Доедай и дымарь разжигай, пойдём знакомиться.

      – А де он?

      – В сарайке на полке стоял. И костюм с сеткой там же.

      – Может…

      – Не может. Собирайся, Андрюша.

      От обилия новых впечатлений день тянулся и тянулся подобно школьному уроку в детстве, когда сорок пять минут кажутся вечностью, застывшей на стрелках часов. Полина Дмитриевна интонациями учительницы младших классов объясняла нерадивому ученику азы пчеловодства, и к собственному удивлению через какое-то время Андрей Михайлович научился отличать рабочую пчелу от трутня, уяснил разницу между сушью и вощиной, открытым и печатным расплодом, магазином и гнездовым корпусом, а полумесяцы свежезапечатанного мёда по верху рамок вообще привели его в восторг. Под конец практического занятия пчеловодство уже не казалось разновидностью колдовства, хотя вопросы остались.

      – Завтра мне что с ними делать?

      – Ничего?

      – Почему?

      – Потому что всё что нужно, мы сделали. Дней через десять с Вадиком опять приедем, ещё посмотрим.

      – А потом?

      – А потом ты освоишь теорию, и на основе заумного словоблудия придёшь к собственным методам. Не переживай, Андрюша, если ты их живыми до зимовки доведёшь, считай половина дела сделана.

      – Мёд с воском когда у них забирать?

      Полина Дмитриевна хмыкнула:

      – Ещё