Снегирим. Катерина Левинбук

Как ни крути, только при одной мысли о В. З. Катя чувствовала тепло во всем теле и безумное желание прижаться к нему, хотя бы в своем воображении. С годами она стала замечать, что если вдруг ее неожиданно тянуло к какому-то мужчине, обычно этот человек хоть чем-то напоминал ей папу, не важно даже, насколько отдаленным было сходство. При более близком рассмотрении это сходство обычно улетучивалось, и, понимая, что ей просто показалось, Катя быстро теряла к человеку интерес.

      В общем, потребность порадовать папу она испытывала с самого детства, и было особенно трудно, когда папа ждал невозможного – вроде его дебильной, по словам Тамары, мечты с фигурным катанием и какой-то гребаной Олимпиадой. Катю водили на тренировки шесть раз в неделю, и она всегда мучилась: иногда было очень хреново, а иногда – вполне терпимо. Ей было влом туда мотаться, переодеваться; на льду было холодно, и она часто падала, постоянно ожидая, когда это все закончится и можно будет свалить. График был суровым: практически ежедневные безумные тренировки, и привозили-забирали Катю все, включая обеих бабушек и тетку Лилю.

      Катя совсем не вписывалась в группу высоких худощавых плоскогрудых девочек с длиннющими ногами. На уроках ОФП она бежала последней, или же, как говорил тренер, «плелась, как кляча», и была не способна сделать пятьдесят приседаний подряд на одном дыхании, что требовалось от всех остальных членов группы олимпийского резерва. На катке она вечно отвлекалась и куда-то засматривалась, так как занятие было ей, в принципе, по барабану, но когда В. З. сидел в зале, она начинала безумно стараться.

      Тренеры постоянно говорили В. З., что Кате нечего делать в команде, но он не хотел ничего слышать, находил со всеми какие-то компромиссы и задаривал подарками, устраивал их детей или друзей в институт, и тому подобное. Одной тренерше он даже достал венгерскую мебель красного дерева, и та мгновенно заткнулась со своей критикой. В. З. просто понять не мог, о чем они все говорили; ему казалось, что его дочь была самой перспективной! Чего они болтали – идиоты или как? Слепой он был, что ли?

      Через четыре года мучений, когда Кате исполнилось восемь, В. З. все-таки пробил ее на юношеский чемпионат, к которому готовил ее сутками. И именно в день соревнований он увидел то, что так долго не мог принять! От присутствия В. З. и боязни его разочаровать Катя каталась еще хуже, чем обычно, даже перекидной получился у нее каким-то куцым, и она предсказуемо заняла последнее место, но и оно досталось ей только потому, что кто-то должен был его занять.

      После соревнований В. З. посадил Катю в машину, не сказав ни слова, даже не спросив, не забыла ли она чехлы от коньков, которые они старались не терять. Почти всю дорогу он молчал, и Катя, чувствуя странную и сильную боль в животе, тоже молчала. Наконец, подъезжая к дому, В. З. откашлялся и грустно спросил: «Ну что, радость моя, может, бросим на фиг это фигурное катание, оно же тебе не нравится?» Катя кивнула, сдерживая слезы, а В. З. резко вышел из машины и пошел к подъезду, даже не посмотрев в ее сторону…

      Вернулись