Их любимая. Хелен Ли

и освободиться от оков, мы делали так несколько раз.

      – А затем вновь возвращались в людей? Зачем? – удивилась я.

      – Потому что превратиться может только один из нас. Остальные всё еще находятся под действием препарата. Сейчас я слышу лишь слабые отголоски своего волка, а Кем не слышит его вовсе.

      – И вы двое не можете освободиться, – догнала я.

      – Нет.

      – Тогда как же вы хотите бежать?

      Они смолкли и поникли. У них не было конкретного плана. И если так, вряд ли им как-то пригодится информация о Варцлаве. Тяжело вздохнув, я все же решилась.

      – Он уехал на запад. В соседнюю с моей стаю, к Коулам, слышали о таких?

      Мужчины активно закивали головой.

      – Мы знакомы. Они враги наших врагов, и, значит, друзья, – заговорил Канги.

      – Руби сказал, что они схватили какого-то Анжея. Варцлаву это не понравилось.

      – Ха, – воскликнул Роу, явно оживившись от новостей. – Так и надо подонку.

      – А кто такой Анжей? – поинтересовалась я.

      – Его сын, главный наследник. Совсем молодой еще волк, вечно влипает в неприятности.

      – Ясно, – я понимающе кивнула, хотя это мне ничего не давало.

      Все опять смолкли, продолжая играть в гляделки.

      – Солнышко, – неожиданно выдал блондин, – Почему бы тебе не отодвинуться от опасного места? Никто больше не сделает тебе больно.

      Я недоверчиво хмыкнула и отрицательно покачала головой.

      – Слушай, – начал Канги, – Давай сразу проясним ситуацию, чтобы не было недомолвок. Мы ненавидим твоего отца. И при ближайшей возможности сожжем дотла его дом, а подонку скрутим шею. А еще лучше, будем сутками пытать где-то в похожем подвале, отрывая по частям…

      – Кан, хватит, ты пугаешь её, – разозлился Роу.

      Я и не заметила, как по щекам покатились тихие слезы. Да, я ненавидела этого монстра. Но слушать, как кто-то говорит о нем подобное было так странно. Я всегда считала Виктора Транса неприкосновенным. У нас в поместье никто и косого взгляда не мог бросить в его сторону. Ему всегда сходили с рук самые грязные поступки. Я знаю, если мне удастся сбежать, то всю жизнь буду жить в страхе, что он найдет, и тогда уж лучше смерти не будет ничего. А сейчас, когда Кан с такой легкостью говорил, что уничтожит его, это было сродни почувствовать долгожданную свободу, ощутить надежду и крылья за спиной. И в то же время я не верила, что им это удастся. Этот ужас под названием «жизнь» никогда не закончится. Транс или Варцлав всегда будут дышать в спину.

      – Ооо, теперь тебе жалко папочку, – съязвил Канги, видя мою реакцию. – Бедный папуля, плохие парни хотят зарезать…

      – Мне не жаль его! – закричала я, прожигая ненавистным взглядом троицу. – Я просто знаю, что ничего у вас не получится. Это, – я обвела руками камеру, – Никогда не закончится, ясно? Мы так и сдохнем здесь все. У тебя есть клеймо, Кан? Ты видел сучек Варцлава? У всех чертово клеймо на заднице, как у домашнего скота. Они падают перед ним на колени и вылизывают его ноги, а за неповиновение он бросает их в камеры к диким изголодавшимся волкам, чтобы те затрахали их до смерти. Это никогда