Страха нет, Туч! (сборник). Владимир Зенкин

Сидоров.

      Та рассеянно отхлёбывала чай, лицом слушала Дэна, не пытаясь ничего понять, а мыслями-чувствами, похоже, неслась в своих диких космосах.

      Сидоров уже умел ловить такие её «отлёты». Внешне, вроде бы, ничего не менялось, она оставалась прежней. Лишь чуть размывался, уходил в себя взор. Лишь беглый тонкий мел стекал на щёки. Лишь слегка густел, звончел, «малиновел» голос. Лишь движения становились плавней, незаконченней, словно двигалась она сквозь ливень. Лишь что-то ещё… Что-то ещё, не выразимое словом.

      А маятник духа её, метрономная спица сознанья вдруг отклонялась в иное, в странную, а может, страшную светотьму, в сверхестество, за неведомую кулису сущного мира.

      Что забрасывало её туда, о чём оттудашнем она вспоминала? Потом, после, она отделывалась колкими шуточками вместо объяснений, а Сидоров был неупорен в расспросах. Эти «отлёты» были недолги и со временем случались всё реже. Сидоров терпеливо ждал, когда они совсем прекратятся, смутный маятник придёт к равновесью, и Та станет нормальной, спокойной женщиной. Но они были ещё. Вот и сейчас…

      – Что с вами? – осекшись, спросил Дэн.

      – Со мной? – подняла брови Та.

      – Вы так странно на меня взглянули… Я надоел вам своими россказнями?

      – Что вы, – летящая издалека улыбка, – Очень интересно.

      Дэн озадаченно-восхищённо покрутил головой.

      – Мд… Кто же вы такая? Из чего же вы всё-таки сделаны? Необыкновеннейшая женщина. Я таких не встречал.

      – Неужели? – лукаво прищурилась, заиграла Та.

      «Возвращается. Кажется, возвращается, слава Богу», – отлегло на душе Сидорова.

      – Даже дальне подобных. Знаю, что говорю. У меня глаз пристрелян.

      «Знаешь, – подумал Сидоров, – Знал бы ты, сопляк, стрелок-любовник, насколько ты не ошибся». Вслух же глубокомысленно переврал поэта:

      – Обыкновенных женщин в мире нет.

      Их судьбы, как истории планет…

      – Тут что-то… из ряда вон. Сколько раз мы с вами встречались? Четыре – пять, да? И каждый раз… Каждый новый раз вы – другая. Невозможно за один – два дня так измениться. Вы изменяетесь.

      – Да уж… Мы сегодняшние, мы вчерашние – суть, разные мы, громоздко изрёк Сидоров, – Вчера, например, у меня на голове было сто сорок восемь волос, а сегодня уже сто сорок три. «Се ля ви».

      – Что же во мне изменяется? – засмеялась Та, – Я ничего не чувствую.

      Дэн был серьёзен, библейски кроток.

      – Все! Все сразу. И, в общем-то, ничего – вот чудеса. Вы остаётесь собою. Все черты ваши физически неизменны. Почти неизменны. Удивительным образом меняется соотношение меж ними. Переход одной в другую, отблики их друг в друге. Крохотные штришки, узелки, связующие вашу красоту в целое… в законченное, но не застывшее.