Гадкий гусенок. Татьяна Александровна Яшина

звезда, спасшаяся от горгульи, обнадежила не напрасно: в этот день тетя объявила, что нашла мне работу.

      – Работу? – я заложила страницу и закрыла «Жизнь Ласарильо с Тормеса» – признаться, с досадой – мсье Паскаль дал мне его только на одну ночь.

      – Да, дорогая, работу, – кивнула тетя Люсиль. Улыбка ее сулила что-то необыкновенное.

      – Какую работу, тетя?

      Неужели все-таки в мастерскую к кружевнице? Не хотела бы я день-деньской вертеть коклюшки, пока не ослепну. Годам эдак к двадцати.

      – Прекрасную работу, Николь. Ты же только и умеешь, что книги читать! – голос тети опасно зазвенел.– Вот этим и будешь заниматься!

      – Книгами? – на мгновение у меня мелькнула безумная мысль, что я могу помогать мсье Паскалю в его лавке.

      – Именно! – подбоченилась тетя Люсиль. – Будешь читать книги графине Шале! Она ищет кого-то, кто мог бы вести ее корреспонденцию, потому что глаза у нее уже не те, что в молодости.

      – То есть… Ей нужен секретарь?

      – Именно! Ягненочек мой, это такая удача! Госпожа графиня пожаловалась своей экономке, а та ведь в родстве с моим покойным Дюранже, – тут тетя, как всегда при упоминании мужа, поднесла к глазам край косынки. – Она-то и вспомнила про тебя. Все знают, что гугеноты учат девочек читать и писать.

      – Графиня Шале? Она же такая знатная…

      – Но и ты не какая-то дочь поденщика! У твоего отца был собственный корабль!

      Корабль? Наша плоскодонка, на которой отец обихаживал устриц, конечно, когда-то имела парус, но назвать ее кораблем – все равно что счесть меня герцогиней. Кажется, тетя начала сердиться, но я все же набралась смелости поправить ее:

      – Тетя, корабль – это слишком…

      Мне не удалось договорить.

      – Мне кажется, Николь, ты как-то не очень стремишься получить работу и немного мне помочь! Или ты всю жизнь собираешься провести за книгами? Может, хочешь торговать книгами, печатать их, а? Или, – тут тетя закатилась деланным смехом,– еще писать их начнешь?

      Абсурдность этих предположений меня отрезвила. Но я все-таки нашла в себе силы на последний вопрос:

      – А почему графиня не может взять секретаря-мужчину?

      – Потому что мадам – вдова, – отрезала тетя. – Обязательно пойдут слухи.

      Мои мысли рассыпались, как горох.

      С одной стороны, житье у тети, при всей ее доброте, было довольно тоскливым – каждый день похож на другой. Утром я сопровождала Серпентину на рынок, потом помогала ей готовить и наводить чистоту, затем чинила и латала наш нехитрый гардероб. Лишь в те редкие вечера, когда тетя уезжала в контору к стряпчим или заглядывала к соседкам, я могла всласть почитать в гостиной, при свете нескольких свечей. В противном случае оставалась ночь и чадящий огарок.

      – У графини наверняка имеется много книг,– словно подслушав мои мысли, сказала тетя. – Читай себе сколько влезет. Два ливра в месяц, стол, комната! Ягненочек, так можно и на приданое накопить!

      Опять