Семейка Лампри. Танцующий лакей (сборник). Найо Марш

а что, если дать вазочку Майку, пусть он вручит ее дяде. У него это мило получится.

      – Но если вазочка такая ценная, почему бы вам ее не продать? – удивилась Роберта.

      – Конечно, можно было бы ее продать, – согласилась леди Чарльз, – но интуиция мне подсказывает, что лучше с ее помощью задобрить дядю. Тут ведь как получается. Предположим, вазочка стоит сто фунтов. А нам, дорогая, желательно получить от дяди две тысячи. Так почему бы не использовать вазочку как наживку, чтобы поймать крупную рыбу?

      Роберта засомневалась:

      – А не сочтет ли он снова вас расточительными, если вы дарите по пустякам дорогие вазочки?

      Леди Чарльз рассмеялась:

      – Да что ты! Дядя будет в восторге. И в любом случае, если он отвергнет подарок, вазочка останется у нас.

      Роберта согласилась, но все равно логика Шарлотты была ей не совсем понятна.

      – Встречать его мы все соберемся в гостиной, – продолжила хозяйка, – и может быть, изобразим живую картину-шараду.

      – Для него?

      – Не бойся, Робин, он не примет нас за сумасшедших, поскольку давно уже считает нас такими. А мы в живых картинах еще в Новой Зеландии поднаторели. Ты это знаешь.

      Роберта вспомнила их «Райский сад», который нравился ей больше всего. Лорд Чарльз с моноклем в глазу и раскрытым зонтиком над головой изображал Адама. Генри был змеем-искусителем, а близнецы – ангелами. Фрида, разумеется, представляла Еву, а Пэт – «древо познания». Сама Шарлотта, приклеив бороду, предстала в образе разгневанного Создателя.

      – А ему нравятся шарады? – спросила Робин.

      – Сомневаюсь, что он вообще такое видел, – отозвалась леди. – Так что это будет для него приятным сюрпризом. Ведь в жизни бедного Гэбриэла мало веселого.

      В комнату заглянул Генри. Конечно, предварительно постучав.

      – Мне захотелось вас рассмешить. Пристав все же добрался до папочки – прошел по черной лестнице. Теперь сидит на кухне с Баскеттом и горничными.

      – Как жаль! – воскликнула леди Чарльз.

      – И вы не поверите, но фамилия у него Грамбл[2].

      Ill

      За ланчем леди Чарльз продолжала размышлять о том, как они будут веселить дядю Г. В обсуждении участвовали все, кроме Генри, который был задумчив и явно не в настроении.

      Роберта в замешательстве то и дело ловила на себе его взгляды, не понимая, почему у Генри такое странное лицо, но затем сообразила, что он смотрит на нее, но не видит. После этого Робин почувствовала себя свободнее и стала внимательнее прислушиваться к разговору. Четырех лет разлуки как не бывало. Она снова становилась членом семьи.

      Роберте очень хотелось узнать, что на самом деле творится в душе лорда Чарльза, но выяснить это было невозможно. Несомненно, он должен быть встревожен, но его бледное овальное лицо оставалось невозмутимым. Добрые близорукие глаза и светлые усы, казалось, принадлежали одному человеку, а рот совсем другому,

2

Грамбл (англ.) – ворчун.