Архетипы и символы русской культуры. От архаики до современности.. Валерий Байдин

на протяжении нескольких тысячелетий, и наиболее стойкие из них восходят к периоду индоевропейской культурной общности. Таковым являлось почитание небесного света, создавшего всё и вся. Его сменило поклонение «сияющему небу» *deiṷo, которое также было забыто. Уже в хеттской культуре (IV–III тысячелетия до н. э.) возникло раздвоение священной первоосновы жизни на противоборствующие силы неба (бог грозы Тешшуб) и земли (змей Иллуянка).[73] В I тысячелетии до н. э. грек Эмпедокл выдвинул идею четырёх творящих мировых стихий: огня, воздуха, воды, земли.

      Неизменной осталась лишь древнерусская картина мира. Она возникала в сознании подобно вспышке – от слова свет, за которым скрывался ослепительный лик небесного божества. Лишь в русском и близкородственных языках оно по сей день сохранило поразительную многозначность и несомненную сакральную основу. В расширительном смысле понятие свет вбирает в себя значения древнегреческих κόσμος «небесный свод; мир, земля», οἰκουμένη «заселенная земля», τò σύμπαν «всё», латинских universum «вселенная», mundus «мироздание, вселенная» и orbis «небесный свод; человечество». Праславянскому *svĕtъ соответствовали древнеиндийские çvāntás «светлый, белый» и çvétate «светит, светлеет», а также древнеиранские spaēta – с теми же значениями и spǝnta «свет, светлый; святой». Для хеттов siwatt значило «день», а у литовцев индоевропейская основа осталась в глаголе švitéti – «блестеть», «сверкать». О почитании обожествленного света свидетельствует множество древнерусских разнокоренных синонимов этого слова и их производных.[74] В русских диалектах корень *свет– породил более двухсот производных, а *свят– более пятидесяти.[75] Все вместе они могли бы составить целое священное мироописание.[76] Его сердцевиной являлось имя бога Свáрога – солнцевидного светоподателя. Древние индийцы родственными словами svárga, svárgos называли небо, а s(u)var – солнце.

      К праславянскому ^*svĕtъ восходят слова светлый и светать, светоч и светило, свеча и светлица, светилен (церковный стих) и свéчень (февраль), светляк и светлынь, рассвет и просветление, а также святой и святить, святки и святцы, святыня и святилище, святитель, священник…[77] Опосредованно с этой основой связаны слова звезда и цветок.[78] Необычайно выразительны созданные с её помощью имена собственные Светослав, Светислав, Световид, Светолик, Светлан, Светозар, Пересвет, Радосвет, родственные им или близкие по смыслу Святополк, Святомир, Святогор, Святобор, Велизар, Лучезар, прилагательные светозарный, светоносный, светлоликий, всесветный… Слова с отрицательными значениями святотатство, святоша, пустосвят и тому подобные лишь подчеркивали важность ограждаемых самим языком духовных ценностей. Единственным земным воплощением света считался огонь, который именовали сварожичем – происходящим от небесного божества, одного корня с ним хеттское

73

Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров подробно обосновали существование у индоевропейских народов так называемого Основного мифа о противостоянии уранического Бога Грозы и хтонического Змея. Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М.: Наука, 1974. С. 4–180 и сл.

74

Байдин Валерий. Краса всесветлая // Роман-газета (юношеская серия). 1989. № 10–11. С. 436–437.

75

Словарь русских народных говоров. Вып. 36. СПб.: Наука, 2002. С. 252–274, 343–344; Вып. 37. 2003. С. 5–10.

76

Совокупность слов, связанных с почитанием света и огня, можно признать одним из вариантов «базового словаря» праславян, составленного по принципу «глоттохронологических списков» Морриса Сводеша и др. Впервые выделить «в пределах славянского словаря <…> обширный и относительно самодовлеющий «подсловарь» (условно ^*svęt– словарь)» такого типа предложил В. Н. Топоров, при этом он рассматривал «элемент ^*svęt-», главным образом, как источник понятий «святость», «святой», существовавших «в недрах дохристианской традиции» до принятия Русью православия. Топоров В.Н. Об одном архаичном элементе в древнерусской духовной культуре – ^*svęt– // Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987. С. 184–227.

77

Слова семантических рядов, восходящих к существительному «свет» и прилагательному «свят, святой», лингвисты уверенно соотносят с общей ^{праславянской основой *svĕtъ}. См.: Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка. В 4 тт. М.: Прогресс, 1964–1973. Т. III. С. 575, 585. В. Н. Топоров видел в них «несомненно связанные» праформы svĕt– «свет» и svęt– «святой». Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т. I. М.: Гнозис, 1995. С. 475.

78

Слово цвет обычно возводится к реконструированному на основе западнославянских языков праславянскому ^*kvĕtъ (см.: Фасмер Макс. Указ. соч. Т. IV. С. 292). При этом оно находится в родстве с литовским szvitéti «блестеть, сиять», латышским kvitĕt «сверкать, блестеть», санскритским çvétate «светит, светлеет» и, следовательно, имеет не растительную, а светоцветовую этимологию, которая предполагает родство с праславянским ^*svĕtъ.