Навьи сказки. Часть 1. Веснянка. Анастасия Яковлева-Помогаева

еще койки. Много коек. Сгорбленная фигура старика мычит, выражая страдания без слов. Еще какая-то пожилая женщина обтирает тряпкой лежащее на другой койке почти безжизненное тело. Хозяин тела в полусознательном состоянии. Сиделка перекладывает его тряпичные руки туда-сюда.

      – Где я?

      Она отвечает, не поворачиваясь:

      – В больнице.

      Вытягиваются из щелей тени. Жалобятся. И говорить не хочется ни с кем. Выщеренные выбоины на стене. Выпросите себе срок у Бога, убогие?

      Остается только понять, как ты оказался здесь. В чужом абсурдном сне. Чтобы не задумываться – постоянно спать. Но ночью к ним в палату привезли ЗК. Абсурд продолжился. ЗК понять не мог, где находится, но это не помешало ему выдернуть из своей руки катетер и сломать палку от капельницы. Двое охранников, «Пат и Паташонок», толстый и тонкий, смогли его удержать. Под утро веселую тюремную команду перевели в какое-то другое отделение больницы. Спать дайте!

      Но утром опять переполох. Двое худосочных и длинных братьев втащили в палату на руках третьего. Мать в деревенском платочке шла следом. Несла какие-то обноски и стоптанные белые кедики. Прежде чем Алекс успел опомниться, этого третьего вырвало прямо ему под ноги. Едва не обрызгал. Бедолагу положили на кровать. Засуетились врачи. Мерили давление, что-то кололи. Параллельно опрашивали родственников. Братья, полупрозрачные тени с заплетающимися языками, пытались выстроить хоть какие-то правдоподобные оправдания.

      – Когда ему стало плохо?

      – Да вот прямо сейчас, в палате.

      – Нет, а до этого?

      – До этого все было нормально.

      – Как это, нормально, вы же его в больницу привезли.

      – Но он же своими ногами шел.

      – Сам шел?

      – Мы его вели под руки, он шел сам. А потом, уже в палате, ноги подогнул и сознание потерял. В машине все нормально было. Только тошнило.

      – Почему скорую не вызывали?

      – Он дома лежал, мы думали, что отлежится.

      – Давно он так лежал?

      – Неделю, после того как головой ударился. Но все было нормально.

      Мать в разговоре не участвовала. Она кружила загнанной тигрицей между коек. В промежутке между репликами сказала только:

      – Запомните, я с ним здесь сидеть не стану! Вы меня поняли?! У меня времени нет! Я занята.

      Лицо парня тем временем совсем посерело. Как будто просело. Как будто песок стал ссыпаться в воронку, в глубокую яму. Врачи засуетились еще больше. Вдруг мать что-то почувствовала. Она отошла и села в коридоре.

      – Всё, – через минуту врач вытащила из ушей стетоскоп. – Примите мои соболезнования.

      – Не, ну как же «всё»! Вы попробуйте еще раз. Вы не услышали! Доктор?

      Но доктор уже ушла.

      – Сообщите матери.

      Две тощие тени склонились над телом:

      – Братишка, ну как же так, а?

      Вошла мать. Стала целовать покойнику руки. Алексу показалось, что как-то слишком картинно. Братья все еще причитали.

      Мать вдруг что-то вспомнила, остановилась в полудвижении:

      – Нужно