Я тебя простила. Катя Пантелеева

Я больше не летела вниз, но сделать хоть какое-либо движение не могла. Меня будто сковали крепкими стальными цепями, но приложить усилий, чтобы выбраться, у меня не хватало сил.

      – Элла! Открой глаза! Блядь… – голос был все громче, будто кто-то крутил колесико настройки звука.

      Я начала видеть белый свет, но поднять веки было больно – глаза запекли, словно я смотрела на солнце.

      – Открой глаза! Прошу, открой глаза! – последние слова окончательно вернули меня в реальность, и я увидела перед собой испуганного до смерти Трэвиса.

      Глава 1

      Как бы мне хотелось каждое утро просыпаться под нарастающий звук будильника, неспешно собираться на учебу под ритмичную музыку любимых групп, выпивать ароматный кофе и не думать ни о ком, кроме себя, парня, в которого влюблена, и грядущих уроков, но это возможно только в параллельной Вселенной. Или в жизни подростка голливудского кино.

      Меня зовут Элла Кэтрин Кинг, мне восемнадцать лет, у меня двое детей, разваливающийся дом, ленивый отчим-неудачник и никакого намека на беззаботную жизнь среднестатистического подростка.

      Собственно, добро пожаловать в мой дурдом.

      – Элла, Оливия съела мой йогурт! Это был мой любимый – банановый! Что мне теперь есть? Я не хочу твою кашу… – истерично хныкала сестра, глядя заспанными глазами в пустой холодильник.

      – Айлин, я говорила, что с молочкой покончено, у тебя может случиться расстройство, – заботливо напомнила я младшей сестре о ее непереносимости лактозы, включая дополнительную конфорку, чтобы в кухне стало теплее.

      – Особенно перед школой.

      Осень в этом году нас не щадила: поутру невозможно было заставить себя встать с постели, не облачившись в толстенный слой одеяла из овечьей шерсти. Холод с готовностью щекотал открытые участки кожи, иногда приходилось спать в шапке и ходить по дому в перчатках.

      – Еще обделаешься на уроке, и папу снова вызовут к директору. – Самая младшая из нас показала белый язык, жадно вылизывая остатки йогурта из баночки. – А вот мне йогурт можно в любое время суток, правда, Элла? М-м, как вкусно. Йогурт такой классный, как жаль, что Айлин его нельзя…

      – Прекрати, Оливия!

      Мои сестры не ругались между собой, только когда были порознь или спали; все остальное время девочки бранятся друг с другом, как кошка с собакой.

      – Это было всего один раз! И тогда йогурт был испорчен! Я говорила миссис Стайлз, что у меня болит живот, но она все равно не пускала меня, думала, что я придуриваюсь. А я не придуривалась! Элла, ты же знаешь, что я не придуривалась!

      – Не ври! Он был свежий, просто ты не добежала до туалета и наложила в штаны! Ха-ха-ха, – не унималась Оливия, хихикая над старшей сестрой. – Перед всем классом!

      Младшая та еще кривляка и задира. Этого у нее не отнять, а еще она очень похожа на нашу маму: всегда взъерошенные короткие волосы, глаза, наполненные любопытством, и вечный