Проклятье Адмиральского дома. Наташа Ридаль

душегубец!

      Она стремительно вышла, бормоча невнятные проклятия в адрес мужа. Джейн кивнула Найджелу, который только и ждал сигнала, чтобы вновь наполнить гостиную бодрыми аккордами.

      – Последний танец, дамы и господа, а затем поиграем в шарады! – воскликнул Артур, видя, что брат тщетно пытается совладать с собой и не в состоянии обратиться к гостям.

      Виктория Стаффорд переключила внимание престарелых подруг на животрепещущую тему разрыва помолвки их общим знакомым – хозяином особняка Фентон, молодежь сосредоточилась на польке, а Чарльз ни на кого не глядя прошел в неосвещенную столовую, мечтая раствориться в сумраке, струящемся из окон. Через мгновение он уловил легкий аромат духов и сделал глубокий вдох, не поворачивая головы.

      – Я так устал, Джейн.

      Боясь оскорбить его, выражая сочувствие дежурными фразами, она молча коснулась его пальцев. Чарльз замер. Чувство стыда никуда не исчезло, но к нему примешалась тихая радость от того, что он внезапно перестал ощущать себя одиноким. По крайней мере, здесь и сейчас. Так они стояли довольно долго, потом Джейн зевнула, запоздало прикрыв рот рукой, и виновато улыбнулась:

      – Кажется, мне пора в постель. Надеюсь, мне простят мое незаметное исчезновение.

      Чарльз как хозяин дома не мог позволить себе такую роскошь. Пожелав Джейн доброй ночи, он вернулся к гостям. Игра в шарады была в разгаре, Найджел клевал носом над клавиатурой, и Стаффорд отправил его спать.

      Тем временем Джозеф и Эмили разговаривали на крыше Адмиральского дома.

      – Бедный дядя Чарльз, – вздохнула девушка, поежившись от ночной прохлады. – Он пытается угодить всем, а тетя Оливия постоянно его изводит. На этот раз она превзошла саму себя, вопиюще нарушив приличия.

      – О какой настойке она говорила? Вероятно, о лаудануме? Именно ее выписывают при любых признаках недомогания.

      – Вы совершенно правы, Джозеф.

      Молодой человек задумчиво устремил взгляд на чернеющие кроны деревьев.

      – И ваш дядя пытается ограничить прием ею этого лекарства?

      – Не знаю, – мисс Стаффорд легкомысленно пожала плечами. – Возможно, тете Оливии просто так показалось. А почему вы спрашиваете?

      – Видите ли, Эмили, в прошлом семестре я изучал действие лауданума на человеческий организм. Это лекарство представляет собой опиумную настойку на спирту и, по моим наблюдениям, лишь временно оказывает успокоительный эффект, а при частом употреблении способствует скорее обострению истерии, нежели ее затуханию. Я бы советовал отказаться от использования лауданума ввиду вызываемых им негативных последствий.

      Эмили рассмеялась и пристально посмотрела на Джозефа:

      – Вам следовало стать доктором, а не преподавателем английской литературы.

      – Литература – моя единственная любовь, отвечающая мне взаимностью.

      – Вот как? А хотите знать, что люблю я?

      Джозеф кивнул, улыбаясь. Он догадывался, что в темноте Эмили скорее почувствовала, чем разглядела