Суровая мужская проза. Андрей Бондаренко

такую речь:

      – Не завидую я вам, ребятки. Врать не буду. Даже не уговаривайте. Здешняя знойная пустыня – не самое лучшее место на нашей древней и прекрасной планете. Далеко – не самое…. Днём температура окружающего воздуха вплотную поднимается до плюс пятидесяти пяти градусов по Цельсию. А ночью, уже непосредственно перед рассветом, держится на уровне восьми-девяти. Те ещё контрасты-перепады. Не забалуешь, мать его избалованную…. Я уже молчу о песчаных бурях, налетающих внезапно, и об ядовитых змеях-пауках-скорпионах, водящихся в здешних песчаных барханах и лощинах в неимоверных количествах…. Но вы, братцы, крепитесь. Крепитесь и служите. Такова наша доля солдатская – трудная и почётная одновременно…

      Тёмному в напарники постоянно доставался Аль-Кашар – пожилой алжирец с тёмно-коричневой непроницаемой физиономией, испещрённой густой сетью глубоких и извилистых морщин. Аль-Кашар был местным жителем, родом из Чёрного ущелья, когда-то обитаемого. А за Леоном был закреплён молодой бербер по имени – «Аль-Салони».

      Остальные же российские офицеры были направлены на другие важные и серьёзные объекты: одни – зачислены в «вертолётно-десантную» команду, другие – в сапёрный взвод, а Горыныча, и вовсе, назначили старшим инструктором по полномасштабному обучению молодых «ооновцев», не имевших боевого опыта.

      – Это, понятное дело, из-за его страхолюдного шрама на лице. То бишь, на морде лица, – язвительно усмехнувшись, пояснил Виталий Палыч. – Чтобы салабоны малолетние боялись (до дрожи в коленках и мочеиспускания несанкционированного), и, понятное дело, уважали.… А ты, Горюнов, на каких языках умеешь материться? Только на русском? Смешно. Непорядок. Загляни-ка вечером к нам на огонёк генеральский. Мы со стариной Фрэнком быстренько исправим это вопиющее упущение в твоём армейском образовании. Быстро и качественно исправим. По полной и расширенной программе. Надолго, бродяга, запомнишь. Гы-гы-гы…

      Как правило, армейский фургон (американский аналог российского «Урала»), на раннем рассвете останавливался возле крутой излучины узенького безымянного ручья, пересыхавшего время от времени. Они неторопливо вылезали из-под пятнистого брезентового тента, тщательно проверяли походную амуницию, огнестрельное и холодное оружие, правильность настройки раций и, взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, выходили на запланированный маршрут. Белов и Аль-Кашар отправлялись – по широченной дуге – в одну сторону, а Леонов и Аль-Салони – в противоположную.

      То есть, их патрули-караулы весь световой день настойчиво и целенаправленно обходили крутые и пологие склоны Чёрного ущелья, высматривая следы пребывания подлых ливийских диверсантов. Или же, наоборот, жутко-прогрессивных повстанцев, желающих взорвать – к нехорошей матери – какой-либо из нефтепроводов, принадлежавших богатенькому диктатору Каддафи.

      Иногда следы обнаруживались, о чём тут же по рации сообщалось на базу. Тогда в воздух поднимались хищно-эстетичные «Ирокезы[2]» и,

2

«Ирокез» – американский армейский вертолёт