Дочь ведьмы. Франсин Тун

рифф, и девочка различает силуэт отца в машине.

      По пути домой Найл спрашивает дочь:

      – Что тебе подарила Анджела?

      Его подбородок вздернут вверх, словно вопросительный знак.

      – Шляпки из маршмеллоу.

      – Боже правый… шляпки…

      Он потирает щеку тыльной стороной ладони.

      – Папа! Ну что в этом такого?!

      Он всегда иронизирует над Анджелой. Но ведь она по крайней мере мне хоть что-то приготовила, мелькает в голове у Лорен.

      – Да шучу я! Пытаюсь заставить тебя улыбнуться. Ты уже совсем как подросток. – Лицо у отца совершенно не выражает эмоций. Так часто бывает, когда он смотрит вперед на дорогу, но Лорен научилась распознавать отцовское настроение, тонкую грань между гневом и иронией, как сейчас.

      Они молча слушают рок-радио. Впереди одна и та же однообразная черная дорога, фары то и дело высвечивают выбоины и щебень. Потом сбоку вновь мелькает тот указатель…

      Затем появляется что-то белое, и на дорогу выбегает фигура… Фигура женщины.

      – Чтоб тебя! – Найл давит на тормоза и еще сильнее вцепляется в руль, но машину заносит. Сосны совсем близко мелькают за окном, доносится крик, но Лорен кажется, будто кричит не она. Она слышит стук веток о стекла, пронзительный визг шин и голос Стивена Тайлера…

      В наступившей тишине она замечает, что тыквенное ведерко упало вниз, а фруктовые конфеты перекатываются между банками и клоками собачьей шерсти на разодранном ковролине. Лорен поднимает голову и смотрит вперед, не замечая качающийся туда-сюда, словно метроном, освежитель воздуха. Когда Найл заводит мотор, женщина вновь мелькает за стеклом. Когда он выезжает на дорогу, из динамиков доносится «Я не хочу ничего пропустить», и свет фар выхватывает ее, сидящую неподвижно, словно притаившийся заяц, с мертвенно-бледным лицом.

      – Опять та женщина, – говорит Лорен.

      Приглядевшись повнимательнее, она понимает, что слово «женщина» не совсем уместно. Уж слишком она молода. Девушка скорее, да и то с натяжкой. Может быть, ей столько же лет, сколько Анн-Мари и Диане. Ну, или она все-таки постарше… Но всего на несколько лет. Трудно сказать.

      Отец, кажется, не слышит ее, но потом тихим голосом говорит:

      – Я знаю, кто это.

      Он выключает свет, и теперь можно различить завязанные в пучок светлые волосы. Девушка-женщина встает и делает неуверенный шаг в их сторону. Халат полураспахнут, он ей явно не по размеру. Девушка очень худая, к тому же босая. На ногах у нее видны темные ссадины.

      – Да что с ней такое? – недоумевает Лорен.

      Найл хмурится, уткнувшись в свою большую ладонь, словно пытаясь прикрыть все лицо.

      – Она… не может нормально ходить, – говорит Лорен.

      На молодой женщине нет ничего, кроме халата. Лорен никогда раньше не видела столь обнаженного человека. Ей становится страшно. Она подтягивает ноги на сиденье к груди и упирается коленями в подбородок.

      – Папа?..

      Они ведь должны ей помочь. Она точно знает, что должны…

      Женщина тем временем