День вампира (сборник). Олег Дивов

попросил не лезть в его дела вторично, но «прозвучало» это довольно вяло. Похоже, оборотню под столбом несладко приходилось.

      Лузгин закурил, повесил ружье на плечо и, не включая фонаря, пристроился вервольфу в отсутствующий хвост.

      – А колоритно мы с тобой смотримся, парень! – сообщил он. – Напрашивается аналогия. Хм… Какая страна, такой и Христос. Какая судьба, такой и крест на себе переть. Где пригодился, там тебе и Голгофа. Ага. Надо будет записать, сойдет за мировоззрение.

      Вервольф под столбом гнулся все сильнее, но упрямо двигался по улице вперед. Что особенно интриговало – шел он в глубь села, к Крестам.

      – Дурак, там килограммов не двести, а все триста. Грыжу наживешь. Пупок развяжется!

      Лузгин представил себе развязавшийся пупок с выпадающими из него кишками, да так ярко, что едва удержался от желания схватиться за живот.

      Вервольф утробно взвыл, отбросил столб – тот гулко хлопнулся в пыль, – и упал на колени, вцепившись передними лапами в брюхо.

      Залаяли сиплыми голосами собаки.

      Лузгин присел на удачно подвернувшуюся водоразборную колонку. Сигарету он выронил, пришлось доставать новую. Курить в общем-то хотелось не очень, но чем-то надо было себя заткнуть.

      От накатывающих мыслей.

      Оборотень немного подышал, встряхнулся по-собачьи, пронзил человека взглядом, полным омерзения, показал клыки и прохрипел:

      – Ф-ф-ф-ф-ф!!! У-у! М-м-м! У-у!

      После чего попытался снова подлезть под свою ношу.

      – Извини, я не нарочно, – смущенно буркнул Лузгин. – А мудаками старших обзывать нехорошо!

      Подумал и добавил:

      – Даже если они мудаки.

      Хлопнула дверь, скрипнула калитка. В поле зрения возникла тощая сутулая фигура в майке, семейных трусах и галошах на босу ногу. Зато при двустволке. Ружей у отставного егеря было запасено изрядно, он приклады мог хоть каждый день ломать.

      – Привет, дядь Сень. А мы вот тут дурака валяем.

      Сеня критически оглядел надрывающегося вервольфа и спросил тихонько:

      – Это… Только никому не говори. Чуешь, милок, как он в голову торкает?

      – Раньше было, сейчас нет. Наверное, он со мной общаться не хочет. Или устал. Или ты лучше его чувствуешь.

      – Я думал – мне блазнится. Не говори нашим. Не поймут.

      – Еще бы.

      Вервольф почти взвалил столб на плечо, но уронил его.

      – Не надоело тебе? – спросил Лузгин. – Знаешь, как это называется?

      Вервольф хрюкнул и совершил очередной подход к весу.

      Вес опять ему не дался, да еще и на ногу упал. Оборотень сдавленно рыкнул, уселся, вырвал из-под столба отдавленную конечность, прижал ее к груди и принялся баюкать.

      – Мудовые рыдания, – сказал Лузгин. – Вот что это.

      – С вами, может, сходить…

      – Еще не факт, что у него получится. И все равно далеко не уползет.

      Вервольф отпустил ногу, встал на четвереньки и снова взялся за столб.

      – Хотя интересно