Предания старины Смоленской. Алексей Владимирович Куйкин

лесах видимо-невидимо. Вот они на столе, и соленые рыжики и грузди, и тушёные в сметане подосиновики. А тут уж и горячее принесли. Разварные речные окуни с кореньями, тельное из телятины в сливках, да запеченная баранья нога с гречневой кашей. А к баранине ещё и три разных соуса в больших фарфоровых соусниках, брусничный, мятный да сметанный с хреном.

      Рачинский отдал предпочтение рыбе, тогда как Акулов, отхватив здоровенный кус баранины, принялся поливать его мятным соусом. Попробовал, закатил глаза и, мыча от удовольствия, добавил к мясу ещё и брусничный.

      – Ну, и где же наш «Ерофеич»? – обводя взглядом богатый стол, вопросил Андрей Иванович. Михаил Алексеевич взял в руки высокую гранёную бутылку зеленого стекла. Густая пахучая светло-коричневая настойка полилась в рюмки. Акулов, поднеся бокал к носу, с удовольствием понюхал.

      – Ах, Миша, аромат-то каков? Нектар и амброзия. Хвала матушке твоей, царствие ей небесное.

      – При маменьке совсем другой «Ерофеич» получался. Это Агафоныч что-то с травами колдует, – Рачинский улыбаясь смотрел на довольного кума.

      «Ерофеича» много не выпьешь, и в ход снова пошли вишнёвка да сливянка. И потянулась причудливыми зигзагами нить долгого застольного разговора. Друзья вспоминали свою службу в армии, оба ведь отставные порутчики, обсуждали новости уезда да губернии, смаковали перипетии недавней удачной охоты. Акулов по своей должности был в курсе всех происшествий в Бельской округе. За разговорами время пролетело незаметно. Так что когда пристав достал свой серебряный брегет, стрелки показывали без четверти восемь вечера.

      – Поеду я, Миша, домой, пора мне, – вздохнул Акулов.

      – Что, на ночь не останешься? Спальню я тебе выделю, Глашку, Машку или Парашку под бочок, а, Андрюша? А то и всех трёх сразу, – расхохотался гостеприимный хозяин.

      – Всех трёх было бы заманчиво, – улыбнулся в ответ Андрей Иванович, – ну да не в этот раз. Надо мне дома появиться, разлюбезной моей женушке показаться. А то ведь в понедельник поутру раненько ехать на доклад к исправнику. Агафоныч, – прокричал он в сторону закрытой двери, – вели моему кучеру запрягать.

      – На посошок, Андрюша, на посошок, – Рачинский разлил в рюмки остатки вишнёвой настойки, – с богом.