Болотный кот. Николай Побережник

выдохнул я и плотно сложив «карту», убрал ее в торбу.

      – Ешь, Никитин, – сказала Дарина, подвинув мне миски с завтраком, – а я пока посмотрю, что тебе собрать из еды с собой.

      – Ладно, я соберусь пока… еще к Ласу сплаваю, как тебя высажу, а ты неси все к лодке, – сказал Варас, когда мы молча позавтракали.

      – Я провожу, – подскочила Дарина.

      С торбой за плечами я вышел из дома, осмотрел подворье Вараса… хорошо у него тут… и отправился в сопровождении Дарины по тропе к мосткам. Сгрузив свою ношу в лодку, я повернулся к Дарине.

      – Вы тут тоже осторожно… Если вдруг будут спрашивать, так и говорите, мол, подзаработал подмастерьем да подался в городище.

      – Угу, – грустно кивнула Дарина, сидя на мостках и опустив ноги в лодку.

      Я присел рядом с ней и, легонько толкнув ее плечом, сказал:

      – Не грусти, Дарина, может, и свидимся еще.

      – Дай мне руку… другую, – оглянувшись на тропу от дома, сказала Дарина.

      Я протянул ей правую руку.

      – Вот… это… эм… на память, – сказала она и повязала мне на запястье узкую плетеную разноцветную ленточку, напутав каких-то чудных узелков и прикрыв рукавом, затем подскочила и побежала к дому, крикнув не оборачиваясь: – Прощай, Никитин!

      – Прощай… Амазонка, – тихо сказал я, глядя ей вслед.

      Вдоль берега озера мы проплыли не долго и затем свернули в протоку.

      – Хочешь попробовать? – сказал Варас, кивнув на длинное весло.

      – Давай, попробовать стоит.

      Грести было совсем не трудно, вероятно, это из-за формы корпуса лодки, хотя со стороны моя гребля выглядела явно неуклюже. Попутно я смотрел по сторонам… по обоим берегам протоки за камышом местами виднелся кустарник, а дальше редкий лес. Варас сменил меня спустя примерно час, когда протока сузилась до метра. Я посмотрел в воду, она была мутного, зеленого цвета.

      – Скажи, Варас, а очищать воду пробовали?

      – Да, когда-то давно… очень давно. И углем от жженого дерева, и даже серебром с золотом… и колдуны порошки разные пробовали.

      – И что?

      – Ничего, вода вроде чистая выходила… но темнота в ней все равно. Люди сначала обрадовались, пили ее, день-другой, не все, конечно, но много кто пил. А затем стали дети родиться изуродованные тьмой… Даже время так давнее называют – «время детей темноты», плохие тогда времена были, как у Хранителей на камнях записано.

      – Каких камнях?

      – В городище есть стена времен, из множества камней, вкопанных в землю, построена, и на этих камнях хранители историю пишут.

      – И что пишут?

      – Не знаю, я ее только видел, стену эту, а вот те кто может читать, говорят, что о княжестве нашем написано и как люди жили, про героев и войны написано, про неурожаи и засухи… про разное написано… О, вот и мосток.

      – Приплыли?

      – Да, от мостка налево и иди, еще засветло, до Окраинного многодворца доберешься, там постоялый двор есть, переночуешь и дальше отправляйся… не задерживайся там.

      – Хорошо, – ответил я, выбросив на берег торбу и затем выпрыгнув из