Запасный вход. Никита Некрасова

на лбу появились сердитые морщинки. Но, ее уже разморило в тепле, и она поглядывала, не прилечь ли ей рядышком с мамой.

      Со стороны лежанки послышался глубокий вдох. Оленька сбросила дрёму, и стала ждать. Возвращение всегда было тяжелым, она знала это по своему опыту. И вот, наконец, блеснула зелень глаз и слабая, приветствующая улыбка.

      – Мамочка, как ты? – помогая приподняться, спросила дочь.

      – Все хорошо, все в порядке, не волнуйся.

      – Мама, а я, а меня…

      – Шшшшш, я все знаю, родная, все видела, ножку обработала?

      – Да…А как же…

      – Не переживай, у нас еще есть время, все сделаем, как надо. Дай-ка мне мои капли, пожалуйста.

      Оленька поспешила за пузырьком, налила полстакана водички, да так и застыла посередине комнаты.

      Дверь затрещала под напором какой-то невиданной силы, запорный крючок запрыгал, выдрался вместе со скобами, и в открывшийся проем втиснулся тот самый воин с мечом, переступил порог, выпрямился, его шлем цеплялся за потолок. Оленька завизжала, уронивши стакан и пузырек, и мгновенно оказалась у мамы за спиной.

      – А вот и Ванюша наш, явился, – ласковым шепотом, произнесла Ариадна. Ну, здравствуй, зятёк.

      «Зятёк» с трудом повернул голову в их сторону, но, похоже, он ничего не видел, попытался что-то произнести, но как стоял, так и грохнулся на пол, наделав такого шума, что Оленька заткнула уши.

      ***

      – Мам, он что-то говорит…И нос воротит, что не так?– пытаясь накормить с ложечки раненого, спрашивала Оленька.

      – Все так, рисовая каша ему сейчас в самый раз, а нос воротит от тебя. Ты опять мылом из лавки мылась?

      – Ну, да, цветочным.

      – Резкий запах для него, непривычный, бери мое мыло, а этим больше не пользуйся.

      – Мам, а как ты его понимаешь? Тарабарщина какая-то.

      – Поживи с мое, и ты знать будешь.

      – Мам, а почему ты его Ванюшей назвала, его, что и правда так зовут?

      – Когда это?

      – Ну, когда он нам двери выбил.

      – Не помню, показалось тебе.

      Оленька аккуратно сняла полотенце с шеи больного, вытерла ему подбородок и ушла мыть тарелку.

      – Мааам, посмотри, у него губы в шишечках, не воспаление ли?– гордо посаженную голову на крепкой шее, широкие плечи, соответственно грудь, пресс твердый как камень, все это она, конечно, отметила, но про себя.

      У Ариадны в руках споро мелькали спицы. Вздохнув, она встала вместе с вязанием, не обращая внимания на клубок, который покатился по полу. Подошла к кровати, приложила свитер. Примерила по плечам.

      – Нет, не воспаление, это у него губы такие, девушкам наверняка нравятся, а тебе?

      Оленька возмущенно дернула головой, возвращая клубок на место.

      – Я беспокоюсь о его здоровье, все смотрю на него, смотрю, ну, абсолютно непроницаемый, ни единой эмоции, все, что ли азиаты такие, даже на раны свои не реагирует.

      – Да? И где это ты их увидела?

      – Мам, перестань, я сама пули извлекала, вот это меня и смущает, может в больницу