Кто смеется последним. Джеймс Чейз

тревоге, с бешено бьющимся сердцем я смотрел, как она пересекла комнату, чтобы открыть дверь.

      На пороге стоял шериф Джо Томсон – последний, кого я хотел бы видеть в тот момент.

      Я уже упоминал, что мы частенько играли с ним в гольф и в целом неплохо ладили, однако же из нашей с ним болтовни на поле мне стало ясно, что этот человек – полицейский до мозга костей. Ему было около сорока пяти, высокий, поджарый, в полиции он работал порядка двадцати лет. Было в его лице что-то хищно-орлиное: пронырливый взгляд маленьких глаз, крючковатый нос и тонкие губы. Он был абсолютно лишен чувства юмора, в гольф играл предельно серьезно, хотя, казалось, был спокоен и расслаблен. Я был уверен, что в критический момент он может быть совершенно безжалостным.

      Шериф оглядел тускло освещенную комнату. Брови его изумленно поползли вверх, когда он заметил меня. Потом он увидел накрытый стол – очевидно, что мы с Глендой ужинали здесь вместе.

      Он снял свою ковбойскую шляпу:

      – Прошу прощения, миссис Марш, за столь поздний визит. Увидел свет в ваших окнах и подумал: заскочу-ка и отдам вам сводку по нашим криминальным делишкам, которую вы так хотели. – Он жестом поприветствовал меня. – Привет, гражданин.

      – Привет, Джо, – хрипло отозвался я.

      – Как это любезно с вашей стороны, шериф, – совершенно непринужденно ответила Гленда. – Проходите, пожалуйста. Мистер Лукас как раз уходит. Он рассказывал удивительные истории о Шарнвилле.

      – Правда? – Коп перевел взгляд на меня, потом обратно на нее. – Ларри уж точно хорошо знает этот город. Он, можно сказать, отец-основатель. Проходить не буду: супруга ждет к ужину. – И, протянув Гленде конверт, добавил: – Вся информация здесь, миссис Марш. Если захотите узнать больше, вы знаете, где меня найти.

      – Увидимся, гражданин, – бросил он мне, надел шляпу и направился к лифту.

      Мы стояли, не смея шевельнуться, пока не услышали, как закрылись двери лифта. Потом взглянули друг на друга – магия этого вечера рассеялась.

      Каких-то три минуты назад я сгорал от желания заняться любовью с ней, и она явно тоже, но теперь…

      – Я должен идти, – неуверенно сказал я. – В этом городе он держит руку на пульсе. Впредь нам придется быть более осторожными, Гленда.

      Она в отчаянии вскинула руки и уронила их.

      – На секунду я подумала, что… – Она отвернулась. – Никогда ничего не получается… никогда…

      – Гленда, если Брэнниган, Мэнсон или мэр вообразят, что я завел интрижку с замужней женщиной, то у меня будут неприятности – и в бизнесе тоже. Я должен учитывать интересы моего партнера. Просто надо быть осторожней!

      Она вздрогнула и взглянула на меня:

      – Интрижка? Вот так ты думаешь?

      – Гленда! Конечно, я так не думаю! Но они будут думать именно так.

      Она выдавила улыбку:

      – Не волнуйся, я же говорила, что это наш последний вечер. Обещаю, что не испорчу твою карьеру.

      Горечь в ее голосе была для меня как удар хлыста, но надо было идти. Я был уверен, что Томсон ждет в своей машине, чтобы убедиться, что я действительно покинул