Кодекс. Николай Буторин

она сводит с ума неокрепшие жизнью умы. Льюис вспоминал рассказы старцев, о древних временах, когда такие падкие на золото юноши охотились за этим драгоценным металлом. Они-то и дураки, променяли душу на эти бесполезные железки, хотя потомки этих охотников за золотом до сих пор правят королевствами.

      – Роб, да что тебя так напугало? Кольцо. Волшебное. Не бойся, сними его и все пройдет.

      – Сейчас сниму.

      Роб посмотрел на свою руку, схватил кольцо и попытался его снять. Не выходит. Он еще раз, уже более пристально, посмотрел на руку, растопырил пальцы, будто вытягивая их, чтобы они стали тоньше и силой начал выкручивать кольцо. Опять не вышло.

      – Не снимается, – траурным голосом сказал Роб.

      – Может масло принести, или воском натереть? Бабушка моя так кольца снимала с тела покойного деда.

      – Да, тащи масло!

      Не успел Льюис выйти из комнаты, как у входной двери неожиданно поднялось облако пыли. Эта пыль не собиралась оседать, не хотела успокоиться и зависнуть в воздухе, нет, она буйной воронкой шумела у входа. Сквозь этот шум и мерзкую пыль начали возникать знакомые очертания, и на месте этого стихийного бедствия возник образ только что умершего волшебника.

      Зазвучал рок, но звуки были сыграны задом наперед.

      – Ты что делаешь?! – выхватив рог у Льюиса, крикнул Роб.

      Образ волшебника окончательно сформировался и принял телесный почти плотный непрозрачный вид. Только иногда кое-где проскакивали какие-то помехи, но они не мешали общему виду картинки.

      – Роб, мой ученик. Если ты видишь это сообщение, то наверно я мертв, а ты пытался снять кольцо. Это последнее сообщение поможет тебе принять то, что тебя ждет. Пытаться разговаривать со мной глупо, так как это просто запись, но если тебе так будет легче, можешь говорить.

      Волшебник выглядел как статуя с движущимся ртом, Роб молчал, он привык слышать наставника с первого раза. Льюис тоже молчал. Волшебник в живом-то виде не отвечал на его вопросы, а в мертвом тем более не ответит.

      – Я волшебник! Великий волшебник! Но не настолько великий как Инвикус, который вырвал свою душу из тела и вложил ее в свой труд, что теперь никто не может открыть его книгу. И не такой великий, как Марнас Черный, который уничтожил десятки городов, потому что делал страницы книги из человеческой кожи.

      На несколько секунд губы сомкнулись, и образ казался максимально неподвижным.

      – Но я тоже оставил после себя немалый труд. Это моя книга волшебства! Ты знаешь о ней!

      Роб знал о ней, ведь единственный урок, который он успел усвоить, что книга волшебника – это великий труд.

      – Эту книгу я завещаю тебе, мой мальчик. Используй ее как пожелаешь. Лучше конечно учи заклинания, чтобы мой труд не пропал даром, но поступай, как знаешь.

      Роб вспомнил, как за все время обучения, он смог запомнить только одно заклинание – заклинание огненного пальца. Он учил его полгода, и сразу забыл, когда решил подкурить себе трубку. А так он нещадно уничтожал листки с заклятиями, чем злил своего наставника.

      – Книга заклинаний