Спасение Романовых. Алексей Колмогоров

его рядом с отцом. Царица и Княжны неловко устраивались вокруг Государя. Доктор Боткин и слуги поместились ближе к заднему борту. Анастасию я поднял в кузов на руках. На мгновение ее испуганные глаза оказались совсем близко.

      – Господи, спаси и помилуй, – прошептала она.

      Все улеглись в кузове. Стали укрывать «тела» кусками сукна, для того и заготовленным палачами. Анастасия вдруг вскочила.

      – Где мой Джимми! Моя собака! Моя собака!

      – Тише! Какая еще собака? – взмолился ротмистр Каракоев.

      – Где собаки? Без собак не поедем! – твердо сказала Государыня.

      – Собак придется оставить! – раздался голос капитана Бреннера из кабины.

      – Нет! Без собак не поедем! – повторила Государыня.

      – Черт! Ловите собак! – рявкнул ротмистр Каракоев.

      Но собаки и не думали бежать. Жались к колесам грузовика – все три. Их быстро забросили в кузов, и они прижались к своим хозяевам под сукном. Наконец, все разместились. Я и ротмистр Каракоев забрались в кузов и сели у бортов. Каракоев посадил рядом с собой Медведкина, уперев ему в бок ствол револьвера. Поручик Лиховский сел за руль, рядом с ним Юровский и капитан Бреннер.

      – Открывай! – Закричал Медведкин из кузова, когда мы подъехали к воротам.

      Ворота открылись, и грузовик выехал на Вознесенский проспект.

      1 мая 1937 года.

      Москва. Лубянка.

      Чай в стакане остыл, и Нина, облокотившись на стол, держала сложенные вместе ладони перед лицом, будто молилась. Посмотрела на вошедшего Кривошеина и сразу отвернулась. Конечно, она его узнала: не первый раз он преследовал ее.

      На стене чайной висел плакат – реклама МосСельПрома: пионеры с ярким румянцем на щеках улыбались разноцветным шарикам мороженого. Под плакатом бабушка кормили мороженым внука-пионера. Кривошеин сел за столик поодаль.

      На Нину приятно было смотреть. Она освежала, как глоток воды. Прохладная. Чистая. Наверно, не было отбоя от кавалеров, пока все это не случилось – думал Кривошеин.

      Нина не смотрела на него, поправила волосы, подозвала официантку.

      Кривошеин шел за Ниной вниз по Кузнецкому, потом вверх по Кузнецкому. Чувствовал себя старым козлом, таскающимся по улицам за симпатичной девчонкой. Она знала, что он идет за ней – не оглядывалась, но проверялась через стеклянные витрины магазинов, как настоящая шпионка. Не боялась его, принимая, кажется, за того самого козла. Наверняка у нее это была не первая игра в переглядки-догонялки. Когда она свернула направо на Малую Дмитровку, он ее догнал.

      – Добрый день!

      – Почему вы ходите за мной?

      – Хочу помочь.

      – Мне не нужна помощь.

      – Нужна.

      Она остановилась, посмотрела ему в лицо презрительно.

      – Думаете, если на вас эта форма, вы можете приставать к людям на улице?

      – Могу. В этой форме я могу все, что угодно. Могу отвести вас туда, где вы были сегодня, и вы оттуда больше не выйдете. Ваш отец расстрелян, брат арестован.

      Она сразу увяла: поняла, что ошиблась насчет него.