Путь домой. На Север и обратно. Андрей Владимирович Останин

не принято. Тихо переступают копытами кони, глядят на гвардейца умными, печальными глазами и думают о чём-то своём. Голова большая, дум помещается – век не передумать.

      Мофеева вороного красавца-коня деловито и спокойно седлал незнакомый гвардеец. По хозяйски седлал, как своего. Мофей привычно поправил на боку тяжёлую саблю, кверху поддёрнул, чтобы не болталась неприкаянно. Под рукой чтобы.

      – Эй, мил человек! – окликнул почти душевно. – А ну-ка, верни копытное на родину.

      Гвардеец, который тоже из всей амуниции не смог расстаться только с саблей, внимательно посмотрел на Мофея. Ширина плеч и угрюмый взгляд хозяина коня убедили гвардейца в том, что произошла досадная ошибка – конь действительно чужой.

      – Ты чего такой злой, брат? – пробасил примирительно.

      – Я у мамы один, – хмуро отрёкся Мофей от сомнительного родства, твёрдой рукой уздечку перехватил.

      – Да ладно тебе, – попытался остепенить разгневанного Мофея гвардеец. – Я вот тоже на свободу собрался, раз такое дело. Ну, а как без коня?

      – А свой-то что, сдох, что ли? – Мофей отодвинул подальше от конских зубов однажды уже пострадавшее ухо. Вороной всхрапнул обижено.

      – Откуда у меня свой? – умеренно оскорбился несостоявшийся всадник. – Я из пеших, сам себе конь. А тебе зачем обязательно этот? Смотри, вон какой красавец стоит – конь самого командующего!

      Мофей посмотрел на коня командующего и незлобно возмутился.

      – Мне чужого не надо! Я не то, что некоторые! Не ворюга какой!

      Посмотрел ещё раз, недовольно губы скривил.

      – Да и дохлый какой-то. Ещё копыта отбросит на полпути.

      – Так ведь он беговой!

      – А я неторопливый, – отмахнулся широкой ладонью Мофей – точно от мухи надоедливой. – Да и зачем мне командующий конь? Несуразица какая-то, право слово! Конь гвардейцами командовать будет… За что тогда кровь проливали?

      – Чью? – не понял гвардеец.

      – Королевскую, – пояснил Мофей. – Не хватало ещё, чтобы свою. За свободу-то.

      Добросовестно набил овсом обе седельные сумки под самый верх, с тоской подумал, что на кухне теперь уж ничем не разживёшься, и вывел коня во двор. Под нудным дождичком конь мгновенно стал матово-чёрным, а седло покрылось мелкими водными бисеринками. При мысли, что на них нужно будет садиться, Мофей зябко повёл плечами.

      Ведя коня в поводу, не спеша прошёл было мимо здания с колоннами, в котором вчера ещё обитал ныне покойный командующий, но заметил часового и криво намалёванное слово штаб – красной краской прямо по белоснежной стене. Вышло монументально, следует признать, хоть и безобразно криво. Мофей усмехнулся.

      – А что в старом-то штабе не сиделось новому начальству? – вопросил насмешливо.

      Часовой мокро хлюпнул носом и важно покосился на свежего дезертира.

      – Атмосфера там, говорят, не та, – буркнул простуженным голосом. – Застойная. Нет свободы человеческой мысли. Ну, и мебель, опять же, твёрдая. Тут поприглядней будет.

      Мофей в особняке несколько