Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник). Кристиан Готтхильф Зальцманн

дети, он обычно старался сдерживать с ними свой гнев. Хотя по самому ничтожному поводу он вел себя столь свирепо, что у них часто изо рта и из носа текла кровь.

      Разве могли дети остаться добрыми к такому тирану?

      4. «Скажи только, что мне делать с моей Кристианой? Такой упрямой, черствой девочки на свете больше нет. Если я ей на что-то указываю, она тут же огрызается; если я что-то приказываю, ты бы только посмотрел, как она на меня смотрит – словно хочет меня задушить. Глаза бы мои больше не видели эту девку!» Так одна мать говорила своему брату.

      Брат, который прежде подмечал в маленькой Кристиане самую невинную, самую нежную душу, немало был удивлен этим суровым обвинением, призвал сестру к терпению и обещал ей вскоре выяснить причину перерождения ее дочери.

      Повод вскоре нашелся. Фрау Зельбстин, так звали мать Кристианы, принимала у себя компанию друзей, среди которых находился и ее брат.

      Когда подали кофе, дети должны были подойти к фрау Зельбстин.

      Их было трое. Двое из них были необычайно красивы, и во всей их внешности было что-то настолько приятное, что они обязательно должны были понравиться каждому, кто их видел. Они были смелыми и богаты мыслями, над которыми все смеялись, потому что иной раз они были невпопад. Маленькая Кристиана тоже не была безобразной. Но она терялась, когда стояла между своими красивыми сестрами. Ей приходили в голову очень милые мысли, но она была такой робкой, что говорила мало, особенно в большом обществе. Те девочки были одеты с иголочки, и по ним можно было видеть, что мать очень старалась красивой одеждой сделать их еще более очаровательными. Маленькая Кристиана была одета крайне небрежно, и совершенно отчетливо было видно, что весь ее костюм был составлен из предметов одежды, которые раньше носила мать.

      «Какие прелестные дети!» – воскликнули гости, как только те вошли в комнату, и каждый расцеловал сестер Кристианы. Она же получила лишь пару холодных поцелуев, а затем ее оставили стоять в стороне. Других же девочек целовали и целовали, сажали себе на колени, расхваливали их наряд, банты, ленты на руках; с ними заводили беседу, а бедную маленькую Кристиану не замечали. Мать, в течение нескольких минут с величайшим удовольствием наблюдавшая эту комедию, начала расточать похвалу двум этим девочкам. «Такие потешные дети, этого я не могу вам даже передать. Только представьте себе, какую проделку вчера учинила Лотта! Я могла бы до упаду смеяться. А Луиза, вот ведь тоже пройдоха!»

      Так мать болтала, наверное, полчаса. О маленькой же Кристиане вообще никто не думал. Она стояла в углу, будто вообще не имела отношения к дому. Она сконфуженно опустила глаза, разглядывала ногти на пальцах, теребила бант на своем фартуке – ее лицо окончательно искривилось, потому что она не могла этого больше выдержать, она выскочила из комнаты и довольно громко хлопнула дверью.

      «Видишь, брат, – сказала мать, – какой ужасный ребенок?»

      Но брат был вне себя от негодования. Его руки и ноги дрожали. Ему потребовалось удалиться