Мессалина. Рафаэлло Джованьоли

изобразить на лице боль и отвращение. – И кого хотели оклеветать! Твою жену и божественного Цезаря, твоего племянника! Цезаря, который мне тоже приходится племянником!

      – Ах! Я вновь прошу прощения у тебя и у моего августейшего племянника. Что за подлые клеветники! Какое гнусное письмо!

      Он еще не раз вспомнил об огромной чести, оказанной ему Цезарем, и его недавние подозрения окончательно рассеялись.

      Вскоре Калигула распрощался с Мессалиной и Клавдием. А три часа спустя он объявил сенату, что в оправдание огромного доверия, возложенного на него отцами города, он в июле принимает консулат и своим помощником выбирает Тиберия Клавдия Друза, своего дядю по отцу, назначение которого будет данью уважения к памяти великого Германика.

      Энния Невия потерпела сокрушительное поражение.

      Глава IV, в которой появляются Гай Кассий Херея, его сын Луций и Юлия Друзилла

      В описываемые времена всякий, кто входил в город через Триумфальный мост, неизбежно оказывался на широкой улице, которая тянулась вплоть до Марсова поля, по пути пересекая местность, известную как Кампо Марцио – часто затапливаемую разливавшимся Тибром равнину.

      Пьяцца Ретта – так она называлась – недаром считалась одним из чудес Древнего Рима. Славу она заслужила уже тем, что продолжала знаменитую Виа Триумфалис, бравшую начало у Триумфальных ворот.

      По левую сторону площади высился нескончаемый ряд мраморных изваяний, здания простой и величественной римской архитектуры чередовались с великолепными греческими скульптурами. Воображение путешественника поражали размеры Гекатонстилона – прославленного портика с галереей из ста колонн, удобной для встреч, прогулок и разговоров, выйдя из которой, человек попадал в тенистую платановую рощу с многочисленными изящными фонтанами и следовавшим за нею просторным портиком Помпея – излюбленным местом отдыха горожан. Миновав его, зритель справа от себя обнаруживал грандиозное и стройное здание театра Помпея, а слева видел курию, носящую его же имя. За театром Помпея открывался храм Фортуны-всадницы, а еще ближе к Тибру – прекрасный портик Октавии.

      За курией Помпея находились портик Филиппа и храм Геркулеса-хранителя. Еще дальше вздымались громада цирка Фламиния, по бокам которого стояли роскошные храмы Аполлона и Беллоны; в стороне от них виднелись внушительные очертания театра Марцелла. И вот среди этих бесчисленных галерей, под кронами платанов и стенами зданий однажды в послеполуденный час собрались бессчетные толпы людей – матроны с дочерьми, патриции, клиенты[53], параситы и просто всевозможный городской сброд, искавший здесь укрытия от первых порывов холодного ветра – предвестников долгого зимнего ненастья.

      Пять месяцев минуло после событий, описанных в предыдущей главе. День перед календами ноября (31 октября) выдался пасмурным: небо с утра было затянуто мглистыми тучами, и по народному поверию это сулило студеную зиму. Тема, которую озабоченно обсуждали в портиках Филиппа, Помпея

53

Клиент – в Древнем Риме гражданин, зависимый от своего патрона, например, плебей, находившийся под покровительством патриция. – Примеч. ред.