Туз в трудном положении. Джордж Мартин

как кругом шлепались снаряды, направляемые корректировщиками, как половина его взвода была убита или ранена – их тела валялись на плоту в брызгах воды и их собственной крови…

      «К черту политику!» – решил Джек.

      Ему достаточно просто шагнуть навстречу «Импале». Он рассчитает так, чтобы удар машины загнал его под днище, а там сможет просто вырвать двигатель и оставить коричневорубашечников без транспорта в самом центре Атланты, среди воинственно настроенных джокеров, многочисленного негритянского населения и всех чокнутых и потенциально опасных психов, привлеченных безумной суматохой предвыборного съезда Демократической партии.

      Джек отшвырнул спичку и сделал первый шаг с тротуара. «Импала» стремительно приближалась, стараясь успеть проскочить на желтый свет. Черная свастика впечаталась ему в сетчатку.

      Четыре Туза мертвы почти сорок лет. Джек больше такого не делает.

      И очень жаль.

      8.00

      Из динамика неслась оглушительная песня «Ю Ту». Отбивая вилкой ритм, подросток пил апельсиновый сок. Почти все его кроваво-красные волосы были подстрижены коротким ежиком, но одна тонкая косичка свешивалась на спину черной кожаной куртки. Ансамбль завершали высокие черные кеды и военные брюки. Образ агрессивного панка плохо сочетался с лицом: оно было слишком мягким и юным для по-настоящему крутого парня.

      Контраст с дедом, стоявшим перед телевизором, был просто поразительным. Сосредоточенно щуря глаза, доктор Тахион слушал, как Джейн Поли из «Сегодня» беседует с политологами и при этом, зажав острым подбородком свою скрипку, наяривал сонату Паганини. Ему удавалось услышать в лучшем случае одно слово из трех, но это не имело значения. Он слышал все это и раньше. Столько раз слышал! Все то время, пока предвыборная гонка мчалась к этому месту – в Атланту. К этому моменту, июню 1988 года. Один человек, Грег Хартманн. Один приз – пост президента Соединенных Штатов Америки.

      Тахион повернулся к Блезу и смычком указал на экран.

      – Битва будет отчаянная.

      И можно было подумать, что этот инопланетянин готовится к грядущей битве: он был облачен в сапоги и бриджи, а вокруг высокого кружевного воротника рубашки повязал черный шейный платок. Даже офицер наполеоновской армии не смог бы перещеголять яркостью наряда этого худого человечка в оглушительно-зеленом наряде. На груди у него вместо ордена Подвязки была приколота пластиковая карточка допуска, говорившая о том, что ее владелец – один из корреспондентов «Джокертаунского крика».

      Блез скорчил презрительную рожу и откусил большой кусок круассана.

      – Скукота.

      – Блез, тебе тринадцать. Ты уже достаточно взрослый, чтобы отбросить детские забавы и интересоваться окружающим миром. На Такисе ты бы уже вышел из женской половины. Готовился бы начать интенсивное образование. Получил бы обязанности в семье.

      – Ага. Но мы не на Такисе, а я не джокер, так что мне насрать.

      – ЧТО ты сказал? – осведомился его