Ирка. Роман. Нельма Линг

      сами режиссёры.

      Вчера Ирка прорыдала весь вечер. Когда она позвонила мне уже ближе к полуночи, я почти вечность слушала всхлипы подруги вперемешку с её нечленораздельными завываниями. И даже не пыталась прервать эту песню. Так продолжалось с полчаса. Я легла на пол, включила наушники и слушала. Даже не сразу поняла, что больше не слышу в своей голове Иркиных страданий.

      – Эй, ты там живая? – Тихонько уточнила я у телефона.

      После пары секунд молчания Ирка подала голос.

      – Всё нормально, успокоилась. Спасибо, что выслушала. – Голос у неё был действительно спокойный, будто мы только что просто о чём-то мило трепались, а не находились в состоянии горя вселенского масштаба.

      Подруга отключилась, а меня охватило чувство беспокойства. Я знаю, что её «успокоилась» хватит ровно до следующего звонка Женьки, если тот в очередной раз нагуляется и позвонит подруге со словами: «Извини, я был не прав, дай мне ещё один шанс».

      Вся беда в том, что Ирка всегда очень искренняя и открытая в своих эмоциях, но по-другому она не умеет от слова «совсем». Этот человек постоянно говорит то, что чувствует. Столько разочарований, сколько было у неё из-за открытости, не было, наверное, у всех нас вместе взятых, её трёх верных подруг. И бесполезно говорить Ирке, что эмоции надо держать при себе, что нельзя чувства сразу открывать мужчинам, что женщина должна держать некоторую интригу в общении. Мы наперебой ей твердили, что мужчин пугает перспектива «семейственности» в отношениях, в которых они собирались быть свободными и «без обязательств». И как только эти самые мужчины почувствуют хоть малейшее на себя посягательство, они исчезают из жизни Ирки, едва там появившись.

      У неё есть свои фирменные карманные грабли, которые подруга холит, лелеет и оберегает, и всегда аккуратно кладёт на своём пути. Вместо того, чтобы обойти уже знакомый опасный предмет, имея похожий опыт, та с разбегу на них прыгает, довольная, что грабли снова на месте.

      У Ирки всё повторяется прямо со сказочной точностью. Знакомство. Короткий период ухаживания, а то и его полное отсутствие. Затем постель. Счастливая Ирка… Счастливая до тех пор, пока не начинает искренне проявлять заботу о появившемся мужчине. Пока не задаёт ему свои открытые вопросы, с помощью которых пытается понять, что любит её друг, чем он интересуется, как ей сделать так, чтобы ему было хорошо… Именно ему, а не ей, или им вместе. Устраивая допрос с пристрастием, Ира не делает это ради своего любопытства. Это всегда её искреннее желание чем-то помочь или понять, что нужно изменить, чтобы им было вместе не просто хорошо, а уютно, по-семейному.

      И вот вчера Женька позвонил Ирке и сказал, что она слишком навязчивая. После этих слов меня тоже накрыло вместе с подругой. Оказывается, что искренность теперь называется навязчивостью. И куда мир придёт с такой теорией? Если женщина чего-то просит у мужчины, то она меркантильная. Если ничего не требует, а только заботится, интересуется жизнью мужчины, забывая о себе, то она навязчивая. По мне так лучше быть меркантильной стервой, чем заботливой дурой.

      Ну, что я могу сказать Ирке? Лишь посочувствовать в очередной раз. Сижу, жду следующего звонка по телефону или в дверь. Опять будет рассказ про Женьку или какого-то другого мужчину в жизни подруги, это не важно. Никакие советы Ирке не помогут. Как тут не вспомнить слова Матроскина про неправильные бутерброды? Какие-то неправильные мужики попадаются на пути этой классной во многих смыслах девчонки. Вот точно говорят, что стервой жить легче. Может предложить ей сходить на какой-нибудь стервозный тренинг? Хотя… Очень сомневаюсь, что Ирке это пригодится. Некоторым стервами быть не дано. Они слишком домашние и заботливые прямо на каком-то генетическом уровне. Угораздило же подругу родиться именно такой.

      На следующий день Иркин звонок меня вырвал из очередных размышлений о её судьбе. Она не рыдала. Была абсолютно спокойной. Слишком спокойной. И это очень, скажу я вам, настораживало, наводило на дурные мысли. Подруга сказала, что придёт через полчаса. И больше никаких объяснений.

      Я точно знаю, что если женщина после бурных рыданий слишком уж спокойна, то она явно что-то задумала. А это хуже, чем открыто бы заявила о своих планах и чувствах. И я подозреваю, что даже Богу было бы сейчас не разобраться, что творится в сердце и в светлой головушке нашей Ирки.

      От буйно скачущих уже в моей, а не в Иркиной голове мыслей меня отвлёк звонок в дверь. На пороге стояла рыдавшая вчера мне в ухо подруга.

      Внешне она личность вообще-то совершенно обыкновенная, даже временами тусклая, но на этот раз что-то в её взгляде мне сразу не понравилось. Даже не могу сказать, что именно. Только мне захотелось зажмуриться, как только наши глаза встретились.

      Ирка молча отодвинула меня от двери и прошла на кухню. В её бездонной дамской сумке что-то подозрительно позвякивало. Подруга, всё так же молча и загадочно улыбаясь, извлекла из недр своей авоськи причину звона: две бутылки мартини, бутылку коньяка и текилу. Вполне возможно, что меня это бы и не удивило, если бы не одно НО: Ирка