Манифест Маркиза. Сергей Конюхов

сформировался в молодого симпатичного котика. Мои лапы налились силой, а шерстка красиво переливалась на солнце. Я привык к своим сожителям и с каждым днем все больше осознавал себя подлинным хозяином своего жилища. Я мог часами нежиться на диване или греться на теплой батарее. При этом они продолжали меня исправно кормить и всячески ублажать.

      Световой день заметно прибавился. Теперь солнечные лучи подолгу освещали комнату и нагревали пушистый ковер под моими лапами. Через несколько дней сожители сняли клейкую бумагу с окон и начали открывать форточку. В такие моменты я запрыгивал на нее и с интересом наблюдал за происходящим на улице. Они призывали меня быть осторожным, ведь я мог, по их мнению, выпасть из окна и оказаться один на один с уличными опасностями. Наивные. Я давно определился со средой своего обитания и не собирался вываливаться из нее. Ко всему прочему, я был прекрасно координирован, умел просчитывать свои прыжки и не допускать никаких случайностей.

      Сидя у открытой форточки, сполна наслаждался начавшейся весной. Днем теплые лучи мартовского солнышка нагревали асфальт и деревья. Большие сугробы заметно уменьшались в размерах, освобождая землю от снега и льда. Откуда-то снизу наружу пробивались запахи прелой листвы и пробуждающейся от зимней спячки природы. Эти запахи проникали в комнату и вызывали в моей душе неведомые мне, тогда еще созревающему котику, чувства любовного томления и неистребимое желание продолжения рода.

      По утрам над моим окном нагло кружились птицы, очевидно, в поисках еды. Мне приходилось неоднократно принимать боевую стойку, чтобы отпугнуть этих наглых тварей от моего дома. В итоге все остались при своих интересах. Но позже я замечал, как эти пернатые хищники злобно сверкали в мою сторону своими черными глазами-бусинками.

      По вечерам во влажном воздухе контуры домов, фонарей размывались, будто прятались в тумане. Казалось, что я оказался в незнакомом месте, и в каждом глухом углу поджидает опасность. Я подолгу вглядывался в эту пугающую темноту, не в силах отвести взгляда, будто загипнотизированный. Что-то таится там, куда я пока не могу добраться. Что скрывается в наступающей тьме? Что ждет меня за чередой этих сырых весенних дней. Повышенная чувствительность и смутные образы все чаще увлекали меня и заставляли совершать необдуманные поступки. То я метался по ковру, стараясь зацепиться за краешек, то вспрыгивал на шкаф в поисках теннисного мячика – своей любимой игрушки, или мгновенно стремглав бросался под ванную, прислушиваюсь к клокочущему в груди сердцу.

      В комнате стало теплее, чем зимой, и я все реже и реже оставался на ночь у своей любимой батареи. Теперь я почти каждую ночь приходил в спальню к своим сожителям и устраивался на ночлег в их постели в ногах. Надо сказать, что до сих пор они спали вместе, что бывает не так уж и часто после пятнадцати лет безупречной совместной жизни. Для этого они раскладывали большой диван,