Улыбайтесь, сейчас вылетит птичка. Владимир Качан

то гордо думаю:

      «Ага-а! Значит, я прав, значит, я не один такой. Вон какие люди рядом!»

      А потом думаю: «Ну конечно, им-то легко говорить такое, уже будучи суперпопулярными». И затем меня осеняет: ведь они стали такими именно потому, что шли своим путем, несмотря на то, что поначалу было, наверное, трудно не поддаться искушению нравиться даже тем, чей вкус в глубине души презираешь. Они не следовали за модой, они ее сами создавали, они носили не то, что все, а только то, что им, как они сами считали, идет, то, что им – к лицу!

      Однако тут надо помнить, что гордая слава слишком гордого художника нередко догоняет его уже за финишной чертой. И если его бесит даже намек на холуйство, если его независимый ум и талант возмущает любое панельное ерзание перед (под) клиентом, он рискует при жизни остаться непризнанным.

      Но и у слишком гордого художника есть шанс прижизненно быть услышанным и понятым.

      И если выпадет ему счастливая карта, то на него обрушится такая слава, его так пылко возлюбят вдруг народные массы, что ему самому станет неудобно. Вот такая популярность, наверное, стоит того, чтобы о ней позаботиться. Хотя он скорее всего и заботиться-то не будет, будет делать честно то же и так же. А славу он как бы и не заметит, будет относиться к ней легко и шутливо, с оттенком недоумения: со мной ли это происходит?.. При условии, конечно, что художник не только гордый, но и умный.

      Вот Пушкин, например… Пишет письмо жене: «Знаешь ли ты, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия. Как Пушкин стихи пишет. Перед ним стоит штоф славнейшей настойки. Он – хлоп стакан, другой, третий – и уж начнет писать! Это слава!»

      Наоборот: переоценивать славу или просто популярность – совсем не полезно, особенно теперь, когда она напрямую зависит от изменчивой конъюнктуры рынка.

      Знаете, кстати, почему Задорнов, о котором речь еще впереди, так долго популярен? Он конъюнктуру рынка математически точно вычисляет, он ее знает, как мало кто. А если чего и не вычисляет, то интуитивно чувствует; он сегодня знает то, над чем будут смеяться завтра. И его чутье в этом смысле, по-моему, иногда удивляет его самого.

      И еще раз о цене славы и о том, чтобы правильно к ней относиться, чтобы уж совсем нормально…

      Крутили одно время по ТВ со страшной частотой один и тот же клип известной русской певицы из Америки. В нем снимался артист Борис Щербаков. И вот как-то раз звонит он мне и жалуется: «Ну ты смотри, что делается! Я народный артист, работаю во МХАТе, играю там главные роли, у меня полно больших ролей в кино, и что ты думаешь? – меня встречают сейчас на улице, узнают, улыбаются и спрашивают: «Простите, это не вы случайно снимались в клипе Любы Успенской «Карусель»?» Ну?! Скажи, стоило всю жизнь работать ради этого?..»

      Потом «Карусель» исчезает с телеэкрана, и некоторое время народные массы в упор не видят Борю Щербакова… до тех пор, во всяком случае, пока опять же на ТВ не появится повтор фильма, в котором он играет, «Воры в законе» там или еще что-нибудь…

      Ну