Черное Рождество. Наталья Александрова

вот оказалось, что все их усилия были напрасны. Нечего было и думать вывезти лошадей, не говоря уже об орудиях.

      – Все, точка, – мрачно пробормотал Алымов. – Дошли до моря, и никто нас здесь не ждет.

      – У меня такое чувство, что эвакуацией никто не руководит, – осторожно начал Борис. – Красные не сегодня-завтра будут в городе, и что с нами будет?

      Ответом ему было тяжелое молчание. Борис уныло думал, что, кажется, его хваленому везению пришел конец. Действительно, его ангел-хранитель хорошо потрудился за последние два года. Он не дал Борису умереть от тифа, он помог спастись от расстрела красных, Бориса не убило в бою, его не зарезали бандиты в украинских степях, но здесь, в Новороссийске, слишком самонадеянно было бы сидеть и ждать, когда ангел-хранитель придет на помощь, следовало позаботиться о себе самому.

      – Однако надо бы сходить в порт, узнать подробнее, – нерешительно проговорил Борис.

      Алымов согласился. Верный Ахилл встретил Бориса голодным ржанием. Борис погладил жеребца по крупу и отвел глаза. Он боялся, что конь прочитает в его глазах о неизбежном расставании.

      Вблизи порт производил еще худшее впечатление. Ничего они не выяснили, не нашли никого, кто бы смог им объяснить, откуда возьмется транспорт для эвакуации армии. Обратно ехали молча вдоль высокой бетонной стены, где находились горящие ангары. Какие-то люди перелезали в удобном месте через стену, держа свертки с обмундированием. У Алымова презрительно задергалась щека. Борис хотел было послать Ахилла вперед, чтобы не видеть окружающего безобразия, но тут вдруг буквально на него свалился с забора невысокого роста плотненький такой солдатик. В руках у солдатика было три пары отличных офицерских сапог. Приземлившись неудачно на бок, солдатик охнул, поудобнее перехватил свою ношу и завертел по сторонам круглой головой. Краем глаза уловив знакомое движение, Борис придержал жеребца, а солдатик уже поднимался с места, радостно вопя:

      – Ваше благородие, Борис Андреич! Да как же я рад!

      В ту же минуту Борис соскочил с лошади, не менее радостно приговаривая:

      – Саенко, дорогой! А я-то как рад тебя видеть!

      Перед ним стоял бессменный ординарец и денщик полковника Горецкого Саенко, который в прошлом не раз выручал Бориса из беды.

      – Ты, Саенко, как здесь? А где же Аркадий Петрович?

      – Тут мы, тут, – Саенко понизил голос, – на французском миноносце. «Сюркуф» называется. Вон он в стороне на рейде стоит.

      – Что же полковник Горецкий там делает? – Алымов неприятно усмехнулся. – В одиночку спасается?

      – Дела у него там. – Саенко отвернулся.

      – Все дела и дела, – вздохнул Борис. – Понаделали делов, что всю армию профукали. Это же черт знает что творится!

      – Истинно так, – опять зашептал Саенко, оглядываясь, – такое делается, что не приведи Господи… Тыловики первые на пароходы сели, да еще и с барахлом своим. А солдатики… – Он погладил Ахилла по светлой гриве: – Эх ты, коник золотой, как же ты теперь будешь…

      Ахилл,