Осиновая корона. Юлия Пушкарева

был Дар, чтобы догадаться о чём угодно.

      – Ты говорила о нём с Даретом, да? – (Уна кивнула). – Недавно?

      – Перед отъездом.

      – Понятно. – (Тётя рассеянно потянула себя за локон, выбившийся из тугого пучка на затылке; тот змейкой скользнул ей на плечо). – И брат послал тебя ко мне. Не очень-то великодушно, – она хмыкнула, – но, наверное, правильно… Знаешь, Уна, мне столько лет приказывали молчать об этом, что сейчас непривычно открывать рот. Мне словно язык вырезали. Тебе знакомо это чувство, ведь так?..

      Уне сдавило горло. Она провела рукой по голубой ткани платья. В вышине над замком резво перекрикивались стрижи. Слишком нормальный и светлый день, чтобы ворошить столько темноты сразу.

      – Так расскажи мне. Нас никто не слышит… кроме Альена. – (Прозвучало двусмысленно; Уна встряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Всякий раз, когда она произносила это имя, её охватывал нездешний холодок). – По-моему, я должна знать – а если он жив, и подавно. Всё-таки он мой дядя. Отец только сбил меня с толку своими недомолвками.

      – Нет, давай-ка сначала ты, – со смешком предложила тётя – так, будто Уна снова была ребёнком и они играли в замысловатую игру. Иногда Уне казалось, что ни одна из игр на самом деле не осталась в прошлом. – Прежде чем просить откровенности у других, изволь сама быть честной, Уна. Так тебе знакомо это чувство или нет?

      Уна опустила глаза. Ну, вот и всё.

      – Савия. Она рассказала тебе?

      – Не она, а Эвиарт. Он пришёл ко мне из крыла для слуг вчера, после ужина. – (Младенец причмокнул губами во сне, и тётя с новой блаженной улыбкой наклонилась к колыбели). – И рассказал. Не знаю уж, почему мне, а не Море или Горо… Возможно, потому что меня он меньше боится. – (Улыбка тёти из блаженной превратилась в лукавую). – Без оснований, надо сказать.

      Уна не нашла в себе ни злости, ни обиды; разве что разочарование. В том, что Савия рано или поздно выдаст её ночные похождения матери, она почти не сомневалась; вопрос был один – кто раньше успеет. Но Эвиарт… Оруженосец дяди Горо; он знал её с детства и, кажется, неплохо к ней относился. Кажется. В ком ещё ей придётся обмануться?

      В ком ещё – когда она войдёт в новую семью и станет полноправной леди-хозяйкой (о боги, если они есть, отодвиньте этот день ещё на чуть-чуть)?.. В ком ещё – когда она объявит о своём Даре?

      В этом миншийские философы были правы – как и лорд Ровейн-Отцеубийца, несмотря на свою прогнившую душу. Куда лучше и надёжнее быть одному, никому не доверяясь полностью.

      – Я не сделала ничего плохого, – прошептала Уна и поморщилась: как же жалко это выглядит. Будто она оправдывается, кается в проступке. – Он видел только зелёный огонёк над моей рукой. Ты не подумала, что ему могло померещиться?

      Тётя одарила её непереводимым взглядом.

      – Ага, значит, я ещё не совсем отупела… Это утешает. А то знала бы ты, как лекарь из Академии донимал меня напоминаниями о том, что я слишком стара для родов и что всё просто не может обойтись хорошо… Я не выношу насилия, но, честное слово, весь последний