Нужна свободная планета (сборник). Кир Булычев

ресницами, в высоких охотничьих сапогах и ватнике. – Влюбился. Смотри, Иван, он влюбился.

      Сосед его, пожарный, дремавший, прислонивши каску к бадье с фикусом, проснулся и согласился.

      – Спокойный, черт, – сказал мужчина в ватнике про пожарного. – Пятый раз приходит. Привык уже. А я вот нет, не могу.

      – Пятый раз? – подивился Удалов. – А что такое, что такое?

      – Шланг потерял, – сказал мужчина в ватнике. – Часто теряет всякие предметы пожарного обихода.

      – И она находит?

      – Обязательно, – ответил мужчина в ватнике. – В прошлый раз три огнетушителя ему отыскала. Хороший она человек. Душевный. А меня браконьеры замучили. Тропу знают. Вот и хочу старуху про тропу спросить. Из рыбоохраны я.

      Вышел метеоролог, быстрыми движениями свертывая в рулон синоптическую карту.

      – Ну как? – спросил его человек в ватнике.

      – С завтрашнего дня без осадков! И до конца недели. Что я им говорил! – Шляпа у метеоролога перекочевала со лба на затылок, лицо его блестело от пота. – Сегейда антициклон у Антильских не учитывал. Я ему говорил – заденет. А он – далеко. А надо было учесть!

      Следующей исчезла за дверью женщина в сером платке. И лишь скрылась, как из кабинета донеслось бормотание, быстро повысившееся до отдельных резких возгласов. За дверью ссорились, спорили. Через минуту женщина выскочила наружу, прижимая к груди узелок с дарами Глумушке.

      – И не приставайте ко мне с непристойными предложениями! – кричала ей вслед колдунья. – Вы хотите лишить людей счастья? Да? Так вам это не удастся.

      – Я мать! – крикнула женщина, уходя. – Я буду жаловаться.

      – Следующий, – пригласила Глумушка.

      Мише никак не удавалось увидеть ее – дверь раскрывалась в его сторону, и лишь сварливый голос доносился до него.

      – Иван, тебе, – сказал человек в ватнике.

      – Что потерял? – спросила Глумушка, не закрывая двери.

      – Шланг куда-то задевался. Лейтенант говорит: «Ты, Сидоренков, последним шланг в руке держал. Ты, – говорит, – и отыскивай».

      – Завтра зайдешь до восьми тридцати, – велела Глумушка. – Следующий.

      – Ну, тогда моя очередь, – сказал человек в ватнике.

      Пожарный снова задремал у фикуса.

      Неожиданность увиденных сцен отвлекла Стендаля от мыслей о возлюбленной. Вместо темной избушки, черного кота на печке, тяжелого и пряного запаха снадобий была приемная с фикусом. И синоптик. И Иван со шлангом. Уходя к колдунье, Стендаль презирал себя и клял Алену, заставившую его опуститься до отчаянных действий. Но именно порочность, неестественность похода к колдунье сливались в его сознании с безответной любовью, у которой не было выхода. А здесь была поликлиника. Неофициальная, но будничная, отличавшаяся от районной только жалобами пациентов. И к ужасу своему, Стендаль вдруг понял, что ему могут здесь помочь, и он уже не знал, хочет ли, чтобы ему помогли.

      – И тогда я ей говорю, – донеслись до Стендаля слова толстяка с козлом. – Или она меня полюбит, или я буду вынужден обратиться в суд. Безвыходное положение.

      – Да, – сказал