.

город нетронутым, ратная волна стремительно двинулась дальше раскрепощать родных братьев по крови, уже лемков и гуцулов.

      Автомобиль Рузского проехал город и повернул в сторону Каменки-Струмиловской – новому месту дислокации штаба армии, и мысли генерала сразу вернулись к планам предстоящих боев. Львовский гарнизон с прилегающими районами переходил в сферу действий Восьмой армии генерала Брусилова.

      Жизнь в галицийских городах и селах стала резко меняться на новый лад. На львовской ратуше развевался трехцветный российский флаг, а орел австрийский был заменен на орла российского. Было введено петроградское время, австрийскую крону приравняли к половине рубля. На улицу вышли городовые, появилась жандармерия, начало действовать охранное отделение. Все прежние объявления на польском языке были сняты или залеплены предписаниями новых властей. Запрещалось появляться в городе после девяти часов вечера и продавать любые алкогольные напитки. Приказывалось сдать все оружие и амуницию. Неисполнение приказов влекло за собой военный суд, а фактически – смертную казнь или длительное заключение.

      Население в целом с пониманием отнеслось к мерам военного времени и старалось приспосабливаться к новым условиям. Чиновники, которые не успели или не пожелали эвакуироваться, а также прочий люд, лишенный источников дохода, занялся торговлей. Появились новые магазины, торгующие товарами из России: табаком, икрой, соленой рыбой и мукой.

      В первые дни оккупации российские власти действовали весьма мягко и осторожно, и их действия не вызывали у населения особых жалоб и нареканий. Первый царский губернатор генерал фон Роде управлял городом лишь нескольких дней. Во время пребывания в Яворове он был смертельно ранен. Новым губернатором стал бывший волынский правитель полковник Шереметьев. Он слыл среди горожан аристократом с особыми манерами, человеком уравновешенным и вежливым в обхождении. Уже на следующий день своего назначения полковник появился на заседании городского совета в ратуше и произвел обмен речами, полными тепла и учтивости, с временным президентом города Рутовским.

      – Я прошу принять от имени города доказательства высоких чувств и слова горячей благодарности, – начал свою речь президент на французском, – за то, что пан экселенция губернатор, человек большого сердца и благородных чувств, старается выполнять свои функции военного губернатора в гуманистическом духе…

      – Очень приятно с вами познакомиться, – отвечал на русском, а потом также на французском Шереметьев, – я желал бы обсудить с вами не политические вопросы, а условия нашего сотрудничества для нормального существования этого прекрасного города, сохранения той благородной атмосферы, которая поддерживается здесь благодаря вашим усилиям.

      Но необычно чуткие и обходительные отношения между чиновниками магистрата и оккупационными властями продолжались недолго. Уже через пару недель военным генерал-губернатором