Месть ястреба. Наталья Федюшина

вокруг Хакима окрасился кровью, как и его одежда. Пятна от вина смешались с липкой жижей, которая сочилась из уголка рта. Хотелось ее выплюнуть, как и желудок, ребра, сердце и прочие внутренности, которые уже должны были превратиться в суп, если бы не подготовленные к ударам мышцы. Кибир ценил своего нового пасынка настолько, чтобы не жалеть в детстве. Только так можно было бы подготовить его суровой действительности и жестокому плану мести.

      – Скажу, иди в задницу! – ответил Хаким, переведя дух. – Может, там тебе дадут достойную плату.

      Капитан издал смешок.

      – Возьмите его и тащите на корабль. Ты станешь отличным украшением корабля.

      Последнее было сказано почти шепотом. Видимо, чтобы придать драматичности моменту.

      – Отлично, – не растерялся Хаким. – Посели меня с Марго. Так ты ее называешь?

      – Заткнись!

      – Ведь в честь этой сирены ты заказал статую девушки на нос корабля? Должен признать, у тебя все-таки отличный вкус, учитывая твой возраст.

      – Ах, ты гаденыш! – капитан не пожалел силы и врезал тому в бок острым носком сапога.

      Послышался хруст.

      «Кажется, я перегнул палку…»

      Хаким жалел сейчас только об одном, что не может наблюдать за капитаном с далека.

      «Наверняка сейчас пыхтит как раскаленный чайник. Интересно, идет ли у него из ушей пар?»

      Хотелось думать, о чем угодно, только не об ударах. Будто вся жизнь пронеслась перед глазами. Улыбка отца. Теплые объятья предательницы нянечки. Трущобы. Голод. Яркий солнечный свет и тень мужчины. Кибир. Его смех. Толстенное брюхо. И вот Хаким лежит на песке. Вдруг послышался мужской крик, свист в воздухе и проклятья капитана. Хаким напрягся в ожидании очередного носка сапога, застрявшего в животе, но ничего не произошло. Глаз заплыл, и сложно было разглядеть берег, который качало словно на волнах. Перед носом встали сапоги, но не такие как у матросов. Наполированная черная кожа. Тонкие щиколотки. Стройные ноги. Хаким приподнял голову и увидел мираж. Кожа словно белый песок, на котором выжгли древние символы. Полупрозрачный силуэт светился лазурным светом. Глаза без зрачков, будто сам океан. А волосы как волны, пронизанные солнечным светом. Они остались одни на берегу, пока не послышался знакомый крик. Солнце потушили, и мираж исчез. Во тьме не осталось даже факела.

      ***

      – Напугал же ты нас, – сказал Латиф, как только Хаким открыл глаза.

      Он узнал родные стены братства Золотой нити. Лекарь уже отмывал руки.

      «Значит, буду жить».

      Вздох облегчения вырвался из туго перевязанной груди. Кибир долго искал мастера своего дела, так как с того света не так просто вернуть. Если бы Лекарь оставил наследника Башшира на той стороне, то руки можно было бы не мыть. Молитвы бы тоже не помогли. Хаким хорошо знал суровый нрав главы, так как часто испытывал его на собственной шкуре.

      – Следующий раз, давай ты будешь приманкой, а я пойду на корабль, опустошать трюм.

      – Мои люди выносливы и могут поднять вдвое больше своего веса. А ты хорошо умеешь выводить людей